Капетинги и Франция

Тем не менее, надо иметь в виду, хотя бы при современном состоянии исследований, какое влияние на успех языка ойль мог иметь тот факт, что он был языком королевского двора. Следовало бы лучше знать, насколько часты были посещения этого двора в XII и XIII вв. Кажется, трудно допустить, чтобы этот двор внезапно родился к концу XIII в., и что язык, на котором говорили в окружении Филиппа-Августа, Бланки Кастильской и Людовика Святого не был уже тем, который вменял знати и горожанам королевства хороший тон.

Однако если трудно с точностью определить роль, сыгранную Капетингами в вопросе национального языка, то кажется, что эти суверены вопреки своему длительному безразличию к тому, что касается мысли, способствовали безотчетно, но несомненно, окончательной унификации мира мысли в своем королевстве.

Основание университета в средние века — не обязательно основание его королем. Чаще всего оно является результатом папской инициативы: образование было прерогативой церкви. Однако, и это очевидно, инициатива такого рода не могла дать весомых результатов без одобрения светской власти. Бонифаций VIII смог в 1295 г. создать апостольским посланием studium generate (общее I место обучения) в Памье; но этот университет всегда существовал только в его булле. Известно, с какими трудностями создавался Тулузский университет, родившийся вопреки воле графа Раймона VII. Мы видим, как в 1312 г. Филипп Красивый подавляет университет, созданный в Орлеане в 1306 г. папой Климентом V.

В этих условиях можно отметить, что университетский вопрос во Франции при первой капетингской династии не является исключительно делом церкви, корона также произносит свое слово. Ибо, если мы констатируем наличие неких мест обучения (studia), в целом специализирующихся на изучении гражданского права, то мы обнаруживаем во французском королевстве только два studia generalis, два полностью сформированных университета: Тулузский, созданный в 1229 г. и Парижский. Древность последнего института, его авторитет, особенно в XIII в., объясняются, правда, до некоторой степени, трудностями, с которыми сталкивались новые учебные учреждения, почти заранее уничтожаемые парижским конкурентом. Если Анжер и Орлеан и знавали хорошие дни, то исключительно потому, что в них обучали гражданскому праву, что не допускалось королевской властью в Париже.

С другой стороны, отметим, что Парижский университет в XIII в. не всегда жил в добрых отношениях с короной. Регентство Бланки Кастильской в особенности является лишь долгой борьбой между королевской властью и парижской stadium. Но конфликты никогда не доходили того, чтобы сделать невозможным примирение обеих сторон. И, если в основе конфликта было какое-то насилие совершенное королевскими агентами против преподавателей или студентов, король, вопреки своему обыкновению, не колебался в жестком наказании первых. Кстати, при Филиппе-Августе и Филиппе Красивом парижский прево, лицо значительное, был сурово наказан сувереном из-за университетских инцидентов.

Такое поведение капетингской королевской властью отношению к Парижскому университету, поведение в целом благожелательное, очевидно, объясняется соображениями материального порядка, простым желанием оставить существовать в столице ценный источник выгод для парижской торговли. Но также можно думать, что французский король, поддерживая хорошие отношения с университетом, понимал, какой интерес может представлять для него поддержка последнего, возможно, и укреплял эту поддержку. Во всяком случае, интересно констатировать, что этот университет, детище церкви и ее главы, добровольно повернулся к светской власти.

Взамен Капетинги в XIII в. не учреждали или не позволяли создавать новые университеты, способные впоследствии ослабить парижское превосходство, и никоим образом не поощряли уже созданные университеты, ни во время, предшествующее присоединению к домену города, в котором они находились, как это было с Тулузой, ни на территориях, зависящих от короны, как Анжер или Орлеан.

Так что мы можем считать, что суверены первой династии хотели иметь в своем королевстве только один университет, одну stadium generate, парижскую. Каковы бы ни были их соображения в действиях подобного рода, их решение не осталось без важных последствий, потому что оно стремилось сделать из города, в котором находился король, по преимуществу королевский город, интеллектуальную столицу королевства.