Капетинги. История династии (987–1328)

Учредил ли Людовик VIII «режим собраний», в большей или меньшей мере следуя английскому образцу? В этой сфере он действительно поступал совсем не так, как отец. Если не брать во внимание судебные и счетные курии, можно заметить, что Филипп Август созвал всего тридцать политических собраний за сорок три года, то есть в среднем по 0,6 собрания в год. Его сын созвал их двадцать пять за три с половиной года, то есть 6,2 в год, и на них принимали официальные акты. Значимость этих собраний была различной, судя по полезному перечню, составленному Шарлем Пти-Дютайи: в сентябре 1223 г. в Сомюре обсуждали права короля на территории аббатства Кормери, через два месяца в Париже разрабатывали постановление о евреях и отвечали на протесты английских послов. На эту курию в расширенном составе собирались клирики, счетоводы, мелкие рыцари и более родовитая знать. Когда речь шла о феодальных проблемах, запрашивали мнение знати средней руки. Держатели крупных фьефов, кроме Филиппа Лохматого, не отличались усердной посещаемостью. Беглый статистический анализ упомянутого ранее списка позволяет сделать некоторые интересные выводы. Девятнадцать собраний из двадцати пяти проводились к северу от Луары, в том числе девять — в Париже и три — в Иль-де-Франсе. Шесть из этих собраний, похоже, имели локальное значение, четыре — региональное и четырнадцать рассматривали общие проблемы государства. Среди повесток дня пальму первенства держали следующие: крестовый поход в Альбижуа обсуждался девять раз, вопросы общей политики и демонстрации суверенитета — три раза, франко-английская распря — четыре раза, отношения с высшей знатью — семь раз и с городами — два раза, проблемы оммажа и сеньориальные права — семь раз и, наконец, загадочное дело Лже-Балдуина Фландрского — один раз. Некоторые силовые линии царствования Людовика IX были уже намечены пунктиром: старания короля добиться, чтобы его признали верховным сюзереном, борьба с евреями и еретиками, тесное сотрудничество с церковью. Согласно Жерару Сивери, эти собрания клириков и администраторов по-настоящему ничего не решали и довольствовались тем, что утверждали решения «первого круга», Придворная знать гораздо активней участвовала в этих встречах, чем провинциальная аристократия. Из ста восьмидесяти трех зафиксированных участников 52 % находились на королевской службе в качестве бальи, сенешалей, высших должностных лиц, финансовых или административных чиновников. Насчитано также двадцать епископов, пятьдесят баронов и шателенов. Людей, всецело преданных государю, предположительно было сто семьдесят. Лишь тринадцать магнатов могли проявить строптивость, но они не составляли оппозицию, достойную этого названия. Таким образом, ссылаться на какой-либо английский образец и полагать, что Франция взяла уроки у общего совета (соmmun conseil), созданного за Ла-Маншем, рискованно. Большие собрания, чью деятельность подрывали изнутри высшие чины короны, на деле были всего лишь регистрационными палатами.

Работу главных учреждений в эти три года можно оценить скорей положительно. Канцелярия, более активная, чем при Филиппе Августе, оставила нам шестьсот актов, то есть выпускала в среднем по шестнадцать документов в месяц — намного больше, чем канцелярия времен предыдущего царствования (четыре в месяц). Эти грамоты адресовались прежде всего духовенству и знати, в меньшей степени городам, редко — крестьянам. С финансами все было хорошо, и благодаря этому Людовик VIII приобрел репутацию богатейшего государя Западной Европы. Если верить клирику Конону, прево Лозаннской церкви, учившемуся и жившему в Париже в 1223 г., доход Капетинга составлял 1200 ливров в день, то есть 438 тыс. ливров в год. Сохранился один-единственный счет за период с 1 ноября 1226 г. по 2 февраля 1227 г. Он выявляет некоторые основные тенденции управления финансами на рубеже двух царствований: крупные суммы взимались с горожан; доходы прево и бальи продолжали смешиваться; вклад недавно присоединенных областей еще не был ощутимым. Для этих трех месяцев суммарные доходы (54 тыс. ливров) заметно превышали расходы (37,5 тыс. ливров). В казне образовался солидный излишек в 123 900 ливров.

Передача распоряжений с вершины политической структуры к ее основанию оставляла желать лучшего. Бальи по-прежнему оставались членами королевской курии (curia regis) и еще не ведали четко разграниченными районами, кроме как, возможно, в Артуа и в Вермандуа. Случалось, что некоторые бальи сообща управляли одной и той же территорией и вместе вершили там суд. Им надлежало также собирать эд или талью за войско — налог, считавшийся одновременно выкупом за неучастие в военной службе и штрафом за неявку на нее. Важные миссии поручались не только бальи, но также епископам, клирикам и рыцарям. Они образовали взаимозаменяемый персонал, нередко служивший в ведомстве королевского двора — настоящем питомнике администраторов.