Капетинги. История династии (987–1328)

Однако анализ актов Роберта показывает, что он был последним королем до Людовика VI, если не Людовика VII, кто поддерживал контакты с большей частью своего королевства. Роберт проводил активную политику даже на окраинах государства, пусть и не всегда с успешным результатом: его амбициозные планы в отношении Лотарингии, напоминавшие о правлении последних Каролингов, так ни к чему не привели. Насколько ему позволяли матримониальные злоключения, сотрясавшие тесный мирок территориальных князей, король сознательно поддерживал отношения с ними, прибегая к привычному средству — выдавая дочерей замуж: его дочь Адель, овдовевшая после нескольких месяцев замужней жизни с герцогом Нормандии Ричардом III, повторно сочеталась браком с графом Фландрии Балдуином V (1028 г.). Перед этим король устроил несколько безуспешных походов на Фландрию; брак Адели стал выходом, позволившим покончить с этими бесполезными военными усилиями и обновить эфемерный союз, который связывал Роберта с графами Фландрскими во времена его первой женитьбы. Два самых могущественных княжества, Фландрия и Нормандия, по меньшей мере какое-то время были верной опорой королевской власти.

Но лишь поблизости от королевского домена действия Роберта принесли наиболее ощутимые плоды, но также и продемонстрировали самые слабые стороны его власти. Король позволил Эду II Блуаскому унаследовать графство Труа (1023 г.): дом графов Блуа, традиционно враждебный Капетингам, сумел таким образом взять их домен в клещи, и могущество его лишь возрастет с присоединением Шампани. Напротив, Роберту удалось сохранить в своем семействе герцогство Бургундское после смерти своего дяди Генриха (1002 г.); граф Отто-Вильгельм, жаждавший прибрать к рукам это герцогство и подходивший на роль наследника, мог бы перевести его в подданство империи — если бы заполучил его. За десять лет беспрестанных военных и дипломатических усилий Роберт полностью обеспечил себе контроль над герцогством и отдал его своему сыну Генриху. Так герцогство Бургундское окончательно досталось Капетингам. Но Роберт так и не смог помешать Бургундскому королевству — самому крупному из тех государств, что были созданы в этой части бывшей Лотарингии, — перейти под власть императора (1027 г.).

Действительно ли Роберт воскресил в эту первую треть XI века, столь богатую потрясениями, образ — или призрак — королевской власти, сознающей свое достоинство и традиции, наделенной добродетелями, предприимчивой, но иногда немного химерической? Этот лестный взгляд немало обязан документации, благодаря которой мы и знаем о правлении Роберта, но на которой негативно сказалось агиографическое влияние. Весь вопрос будет заключаться в том, какое именно наследие оставил Роберт — королевскую власть, чей упадок лишь усугубился, или обновленную преемственность с каролингскими обычаями? Дипломатические источники, ставшие предметом существенно различающихся прочтений, предоставляют материал обеим гипотезам, а те, в свою очередь, могут сосуществовать, если отличать отправление власти от ее репрезентации: «Все еще каролингская идеология, которую с трудом сохраняли несколько придворных клириков и канцлер, конечно, скрывает реальную эволюцию королевской власти. Но вся ее история в XI в. показывает скорее медленную адаптацию, нежели анархическую пустоту. Старые схемы по-прежнему рассказывают, кем является государь, но сам король теперь действует скорее, как сеньор. Было бы ошибочно противопоставлять эти два видения, которые вскоре совместно лягут в основу возрождения королевской власти»[48]. Каким бы ни было истинное значение его царствования, Роберт Благочестивый, этот предтеча Людовика Святого, влюбленный король, несчастливый в собственном дворце, Капетинг, пестовавший каролингские ценности, остается великим персонажем XI в.

Генрих I (1031–1060)

Тридцать лет проблем

Малоизвестное царствование