Капитал. Полное собрание пьес

Звезда начинает сдавливать участников. Они терпят до последнего, потом начинают по очереди вскрикивать от боли. Первой кричит Юля, затем — Мартинсон, Таблетова, Гвишиани, Добров, Слуцкая, Тобузов, Попов. Кричавшие сразу получают номера, соответствующие последовательности криков: Юля — №1, Мартинсон — №2, Таблетова — №3, и так далее. Сдавливание прекращается, участники игры вылезают из звезды, приводят себя в порядок, молча переводя дыхание.

Голос

Внимание! Время! Игрок №1.

Юля (болезненно растирая бок)

Ну… в общем, на той неделе я после работы подъехала к «Седьмому континенту», стала парковаться, а там час пик, ясное дело, мест нет, пробка. Только я нахожу место и прямо передо мной туда юрк — «бээмвуха» «2–3». Перламутровая такая. Раз — и запарковалась. А я на своем «фольксвагене» не новом стою и рот раскрыла. И выходит из этой «бээмвухи» девушка… ну, в общем, очень красивая. Модель. И видно, что и упакована по полной. На меня косится, как на вошь, и идет в «Седьмой». Ну, я — на бордюр. Корячилась, корячилась, вперлась брюхом, кое-как встала. Пошла за покупками. Купила кефира и мюсли. Чтобы дома перекусить. Иду в кассу. И прямо за этой моделью становлюсь. Она стоит, жует. Купила она белуги, креветок огромадных, две бутылки «Моёт и Шандон» и две банки черной икры. Большие. Ну, пробила ей кассирша, она достает карту, кассирша прокатывает, та расписывается и начинает продукты рассовывать по пакетам. Я тоже расплачиваюсь, встаю с ней рядом, беру себе пакетик, сую туда кефир и мюсли. И тут модель эта говорит кассирше: «Ой, я забыла «Афишу»!» Бросает свои пакеты, идет за «Афишей». А я мюсли в пакет положила, значит. А потом взяла у нее из пакета банку икры, сунула к себе. И вышла. К машине прошла, села за руль, завела поскорее, раз: а машина с бордюра не слезает. Туда-сюда, враскачку,— ни фига. Села брюхом намертво. Газую, руки трясутся, сердце стучит-стучит: ни фига! И вдруг вижу — выходит она. Я замерла вся. А она идет. С пакетами. Спокойно так. Мимо меня проходит. Садится в свою перламутровую «Z-3». И уезжает. А я, как сидела так вот за рулем, и вся сразу как-то вот так… ну… в общем… как-то мне стало… стало… ну…

Голос

Стоп! Ваш ходор: 14, 35. Игрок №2.

Мартинсон

На даче. Летом. Я тогда только поступил в институт. Да, сразу после вступительных. Мама, отец покойный, сестра, тетя, Витька Савицкий с женой. Погода отличная, жарко, солнечно. Сидим, чаевничаем под сиренью. И приходит почтальон. Телеграмма. А почтальон — местный инвалид из рабочего поселка, с палочкой. Рядом с дачами был рабочий поселок, на той стороне. Хромает, хромает так, одышка у него. И всегда он какой-то суровый такой, одутловатый, вечно чем-то недовольный. Словно обиженный всеми. Телеграмма. Отцу. Отец расписывается, распечатывает и громко читает: «Вчера ночью выиграл на бильярде у Окуджавы. Семен». Все — в хохот. Семен — папин друг был, писатель такой, моряк военный, про подводников писал. Вот. Хохот. Отец смеется: «Ну, наконец-то Семен сподобился!» А этот почтальон так мрачно квитанцию в сумку свою прячет, поворачивается, и — ковыль, ковыль к калитке. А мать мне: «Саша, иди-ка дай ему рубль». И — кошелек мне сует. И я за этим дедом — бегу, кричу: «Подождите!» — нагоняю уже за калиткой. И говорю: «Подождите, подождите, пожалуйста!» Он оборачивается так мрачно. Я кошелек-то открываю, а в кошельке — пачка десяток и двадцать копеек. Мать, видать, забыла, что рубля там нет и в помине. Я бормочу: «Подождите, пожалуйста, подождите». А сам в десятках копаюсь, ищу рубль. А рубля-то и нет! И я беру эти двадцать копеек — и ему протягиваю. А он посмотрел на них так мрачно, потом на меня, повернулся — и захромал прочь. А я… так и остался стоять с этими двадцатью копейками.

Голос

Стоп! Ваш ходор: 18, 61. Игрок №3.

Таблетова