Капитали$т: Часть 1. 1987

— Ох, сынок! Мы чуть с ума не сошли! У меня давление скачет, у отца язва обострилась! Что же ты с нами делаешь, сынок!

— Всё в порядке, — я попытался успокоить разгулявшееся материнское чувство. Но тщетно. Было много слёз, объятий и упреков. В общем-то, нормальная мама, подумал я. Но мама оказалась передовым отрядом, основные силы, в лице папеньки и уже знакомого мне заведующего отделением, подтянулись чуть позже.

— Вот, Владимир Иванович, — презентовал меня собственному отцу заведующий отделением, — извольте видеть! Молодой человек вполне неплохо себя чувствует, проснулся, покушал, прошёл необходимые процедуры и… Антонина Степановна! Я вас прошу! Молодому человеку строго воспрещается любое волнение и беспокойство. А вы плачете! Может быть, накапать вам волокордину?

Я обрадовался. Спасибо тебе, добрый человек, заведующий отделением! Одним махом избавил меня от объятий, упреков и слез, а кроме того — назвал имя этой шумной женщины с химической завивкой. Мне, как сыну, знать имя-отчество собственной матери просто жизненно необходимо! Значит, маменька моя — Антонина Степановна, а папенька — Владимир Иванович. Как же замечательно! Мир начинает проясняться и играть новыми красками! Теперь — главное не забыть эту жизненно важную информацию!

— Не нужно волокордину, — объявила маменька голосом человека, который долго, много и незаслуженно страдал и готов страдать ещё. — Мы с супругом очень вам благодарны, Борис Михайлович! Если бы не вы… — маменька всхлипнула, а Борис Михайлович — заведующий отделением — склонил голову в знак глубочайшей признательности.

— Да, товарищ Лейнер, — сказал отец голосом официального докладчика. — Я присоединяюсь к словам жены. За сына вам благодарность. И вообще, — отец сделал неопределенный жест рукой, — отделение у вас, я вижу, в полном порядке. Об-раз-цо-во-е! — Отец назидательно поднял палец. — Спасибо вам, товарищ Лейнер.

Во время этой хвалебной речи, товарищ Лейнер с самым кротким видом кивал, полностью соглашаясь с оратором, мол, что есть, то есть, всё полностью заслужено.

— Можно сказать, отделался легким испугом, — сказал врач с некоторым удивлением. — Мы тут совещались… Даже сотрясения мозга диагностировать не можем. Можем диагностировать аномально долгую потерю сознания, по всей видимости — результат шока. Но ни сотрясения, ни ушиба головного мозга не установлено. Несколько синяков, ссадин — пустяки, до свадьбы заживет. В целом — повезло. Мы, конечно, проколем витамины и все, что полагается, понаблюдаем еще, но мое мнение — все с парнем хорошо.

Родители сосредоточенно слушали.

— Ты-то, Алексей, как себя чувствуешь? — обратился наконец папенька и ко мне. Лучше поздно, чем никогда, обиженно подумал я. Но вслух сказал:

— Всё нормально. Ничего не болит, спать только хочется. И слабость, ещё…

— Слабость, — повернулся папенька к Борису Михайловичу. — Слыхали, товарищ Лейнер? Эх, молодежь, молодежь… перебегают улицу где попало, попадают под автомобили, всё торопятся, спешат. Стукнул-то его пенсионер, инвалид войны, диабетик. Сейчас тоже в больнице с обострением. Я уж сказал т а м, чтобы с него не слишком спрашивали. Сам виноват, оболтус! Ты куда спешил-то, Алексей?

Вот. Начинается. Откуда ж я знаю, добрый папенька, куда я спешил?! Тут нужно осторожнее…

— Не помню, — сказал я. — Что перед этим было — все как в тумане…

Папенька вздохнул и посмотрел на меня с печалью.

— Вот она, молодежь наша, товарищ Лейнер! В тумане! Сплошной туман в голове, — с грустью в голосе сказал мой папенька, неодобрительно покачивая головой. — А вот у нас в их годы — полная ясность была! И понимание текущих задач! — Маменька тяжело вздохнула и всхлипнула.

Не очень-то приятно, признаюсь, получать выговоры и нравоучения от людей, которых первый раз в жизни видишь.

— Ну что вы, Владимир Иванович, — примирительно сказал заведующий, — молодо-зелено, как говорится. А парень держится молодцом! Да уже и на поправку идёт… Анализы новые мы взяли, послезавтра будут готовы, но я уверен, что всё у него в порядке.

— Ладно, — сменил папенька гнев на милость, — ты, Алексей, поправляйся, мы тебя ждём. Да и в школу пора, нечего по больницам валяться, выпускные экзамены на носу!

— Постараюсь! — заявил я со всей возможной ответственностью в голосе.

— Стараться не нужно, нужно брать и делать, — поправил меня папенька. — До свидания, Алексей! Всего доброго, товарищ Лейнер. Всего доброго, товарищ, — Последнее было в адрес моего соседа по палате, который вскочил с койки с проворством вполне здорового человека и почтительно откланялся моему родителю.

— Мы, кажется, встречались? — узнал моего соседа папенька. — Вы, товарищ, где работаете?

— Облисполком, — пискнул мой сосед.

— Угу, — сказал папенька, царственно кивнул головой и удалился вместе с заведующим.

Маменька же задержалась ненадолго для того, чтобы одарить меня прощальной дозой объятий. Впрочем, не объятиями едиными, кроме прочего маменька вручила мне тяжеленный, пахнувший цитрусовыми полиэтиленовый пакет и пообещала прийти завтра.