Капиталисты поневоле

Опираясь на споры между марксистами и немарксистами, попытаемся прояснить параметры структурного изменения, возможного на уровне производства в Англии и Франции XI-XV вв. Я считаю, что ни демография, ни динамика классовых конфликтов, ни их сочетание недостаточны для объяснения разницы в развитии отношений аграрного класса на местном или национальном уровне в этих двух странах. Демографию и классовый анализ необходимо подтверждать изучением множественных элит, которые правили аграрным обществом в феодальной Англии и Франции. Мое понятие элит, данное выше, частично происходит от веберовской концепции феодализма как условия для конфликта между монархами и держателями фьефов и бенефициев. Однако я считаю, что такой элитный конфликт не всегда был хроническим, в Англии и Франции этот конфликт способствовал возникновению новых структур, которые еще до того, как протестантизм провел свое психологическое воздействие, могут рассматриваться, как капиталистические.

МАРКСИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ПЕРЕХОДА У ДОББА

Объектами феодальной власти были земля и крестьяне. Сеньоры старались перехватить друг у друга и землю, и право эксплуатировать крестьян. Они же пытались увеличить свои коллективные и индивидуальные способности извлекать прибыль из крестьян, находящихся в их власти. Способности землевладельцев зависели от места и времени. «Черная смерть» 1348 г. для большинства историков—разграничительная линия в истории феодальных аграрных экономик. После нее крестьянство большей части Восточной Европы попало во вторичную крепостную зависимость, в то время как основная часть насельников в Англии и Франции получила расширенную автономию из рук своих манориальных хозяев. Исследователи феодализма каждый по-своему пытаются объяснить эту разницу в следствиях общего для всей Европы демографического спада.

Изучение данного вопроса с позиций современного марксизма начал Морис Добб (Dobb, 1947), указав, что низкий уровень прибавочной стоимости в феодальной экономике приводил к тому, что усилия землевладельцев выжать из крестьян больше в моменты кризиса были обречены на контрпродуктивность. Феодальные сеньоры XII — начала XIII в., правившие в эпоху роста численности населения, «парцеллизации» крестьянских владений и абсолютного падения аграрного производства per capita (на душу населения), погружались в углубляющийся демографический коллапс из-за своих усилий поддержать тот уровень прибавочной стоимости, который они привыкли получать[13].

Феодалы были ограничены дефицитом рабочей силы, остро вставшим после «черной смерти». «Реакция нобилитета на эту ситуацию не везде была единой, и эта разница в реакции в различных областях Европы и породила большую часть различий в экономической истории последующих столетий» (Добб, 1947, с.50-51). Добб утверждает, что все феодальные сеньоры хотели закрепостить своих арендаторов, обеспечив себя рабочей силой на собственных доменах. Таким образом сеньоры могли получать свою долю сельскохозяйственной продукции, даже если демографический спад и означал, что у крестьян больше не было оснований соперничать друг с другом за возможность платить более высокую ренту за арендованные участки.

Добб указывает, что крепостное право, как и другие формы подневольного труда, требует экстенсивного надзора для обеспечения того, чтобы крепостные обеспечивали, кроме удовлетворения своих собственных нужд, и прибавочную стоимость. Низкий уровень сельскохозяйственного производства в феодальные времена практически везде сделал невыгодным для землевладельцев инвестиции в военные и административные силы, необходимые для удержания работников-крестьян и надзора за ними. Добб указывает, что крепостное право было финансово оправданно лишь в тех областях, где имело место высокое соотношение земля/население и где большие трудозатраты не повышали продуктивности земли (1947, с.50-60).

Первое условие позволяло феодалам гарантировать своим крепостным достаточные для выживания наделы (оставляя их самих заботиться о своем выживании) и одновременно удерживать достаточно обширные земли для возделывания зерновых, которые впоследствии феодалы могли использовать для удовлетворения собственных потребностей или для продажи. Второе условие устраняло необходимость в чрезмерном надзоре: если земля была минимально продуктивна, независимо от уровня трудозатрат, высоко мотивированный или интенсивно контролируемый труд приносил не больше, нежели труд совсем не мотивированных и плохо контролируемых крепостных. Оба условия встречаются только в Восточной Европе, поэтому только там крестьяне были вторично закрепощены.

Из логики Добба следует, хотя он и не анализирует динамику отношений аграрного класса при феодализме, что землевладельцы в Западной Европе не навязывали крепостных отношений потому, что не могли сделать их выгодными. Вместо этого они сменили вид оплаты и отдали землю в ренту, сократив административные издержки и обеспечив себе повышение ренты при демографическом росте во второй половине XV в. (с.60-70)[14].