Капиталисты поневоле

Все исследователи абсолютизма согласны с тем, что английское и французское государства в XVI-XVII вв. увеличили свою военную мощь, юридические полномочия и доходы. Были предложены три гипотезы, объясняющие, как власть и ресурсы были централизованы и образовались ли абсолютистские монархии по желанию или вопреки и за счет феодальных аристократий. Одна теория утверждает, что борьба крестьян с феодальной эксплуатацией вынудила нобилитет реорганизовать силу принуждения в рамках органов власти централизованного государства. Таким образом, абсолютизм послужил знати, обеспечив ей большие безопасность и долю крестьянского продукта, чем они могли получить в результате борьбы на локальном уровне. Вторая теория возвещает, что в XVI в. поднимающаяся буржуазия приобрела экономическое равноправие со знатью. Во время необычного равновесия сил, имеющего переходный характер, и патового перемирия между двумя конкурирующими правящими классами представители государства добились для себя относительной автономии от обеих сторон. Их автономия испарилась, как только буржуазия накопила достаточно сил, чтобы нанести знати сокрушительный удар и подчинить государство исключительно своим интересам. Третья теория предполагает, что государственная власть и автономия накапливались постепенно, порождая сами себя. Когда своекорыстные государственные элиты стали получать доходы, они вкладывали эти новые ресурсы в армию и бюрократию, которые затем стали захватывать территорию и извлекать доходы из «граждан». Это закрепило процесс образования нации.

В теориях, которые рассматривают абсолютистское государство как представителя знати, относительно автономной или прогрессирующе автономной, вводятся новые понятия, призванные объяснить, когда и как государственные чиновники и классы стали действовать эффективно. Ниже разбираются именно эти, часто имплицитно предложенные, понятия, а также выдвигаются гипотезы и определяются виды доказательств, поддерживающих или опровергающих каждую теорию.

Перри Андерсон представляет первое направление научной мысли: «Одна из базовых аксиом исторического материализма [утверждает], что светская борьба между классами окончательно разрешается на политическом — а не экономическом или культурном — уровне общества» (1974, с.11). Он указывает, что в продолжение феодального периода знать и крестьянство были политически эффективны до такой степени, что могли усилить или ослабить государство. Андерсон воспринимает государство как комплекс юридически-принуди-тельных институций, которые защищают феодальные отношения собственности.

Андерсон прослеживает развитие абсолютистского государства с феодального кризиса, который последовал за «черной смертью». Абсолютизм был ответом аристократии на этот кризис, «вновь развернутым и перезаряженным орудием феодального господства, призванного втиснуть крестьянские массы в их традиционное социальное положение... Результатом стало смещение политически-юридического насилия вверх, по направлению к централизованной, военизированной вершине — абсолютистскому государству. Размытое на уровне деревни, оно сконцентрировалось на „уровне нации“» (1974, с.18-19).

Андерсон делает основной акцент на классовой борьбе между знатью и крестьянством. Он считает относительно неважными для образования абсолютистских государств конфликты между аристократическими фракциями, хотя и признает, что «для многих отдельных нобилей» абсолютизм «означал бесчестье или финансовый крах, против чего они восставали» (1974, с.47). Тем не менее «ни один феодальный правящий класс не мог позволить себе, не подвергая риску собственное существование, проигнорировать успехи, достигнутые абсолютизмом, которые были проявлением глубочайшей исторической необходимости и прокатились по всему континенту; ни один из них не выиграл полностью или даже значительно от мятежа» (с.54). В результате мятежи, устроенные на местном или фракционном уровне, как Фронда во Франции, оканчивались провалом из-за более значительных военных или финансовых возможностей абсолютистской монархии или же потому, что у большинства аристократов не было иного выхода, кроме как хранить верность абсолютистским монархиям, от которых они зависели, получая власть и юридические полномочия. Аристократический характер абсолютистских государств в дальнейшем проявляется в их отношениях с поднимающимся классом буржуазии. Андерсон видит «потенциальное поле совместимости... между характером и программой абсолютистского государства и операциями торгового и промышленного капитала» (с.41), когда и государство, и капитал растут и получают выгоду от монетизации налогов и рент, продажи государственных должностей и установления защищенных монополий на родине и в колониальных владениях. Тем не менее, по его мнению, буржуазия всегда оставалась подчиненной знати в политике абсолютистских государств.