Капиталисты поневоле

Корона реализовала лишь часть потенциальной прибыли, которую можно было получить с монастырских земель и прав на десятину. Фредерик Дитц (Dietz, 1964) подсчитал, что корона получила 789 400 фунтов с продажи Vi собственности, захваченной при упразднении монастырей. Если бы их продали за полную стоимость 20-летней ренты, они бы принесли от 2 до 2,4 миллиона фунтов, в зависимости от цены на основании валового или чистого ежегодного дохода. Таким образом, корона реализовала от 33 до 40% потенциальной прибыли, которую могла получить с продажи бывших монастырских земель. Иначе говоря, если бы короне удалось продать монастырские земли по полной рыночной цене, она смогла бы покрыть свой военный дефицит, лишившись всего лишь 1/4, а не 3/4 этих земель.

Корона продавала монастырские земли по цене, ниже рыночной, по двум причинам. Во-первых, она желала укрепить поддержку Реформации светской элитой и давала монастырские земли в дар или продавала их по дешевке, чтобы вознаградить своих политических союзников. Во-вторых, она зависела только от светских оценщиков и управителей при продаже монастырских земель, тем самым создавая для них возможности для осуществления самостоятельных сделок, так как люди, достаточно известные в каждой местности, управляющие крупными поместьями от имени короны, были главными претендентами на эту собственность. Как только пришла война и короне потребовалось большое количество наличности и срочно, Генрих VIII был вынужден выставить много маноров на рынок одновременно. Синдикаты лондонских финансистов были единственными покупателями, способными собрать капитал, чтобы купить большое количество маноров сразу же. Отсутствие конкуренции со стороны позволило синдикатам контролировать рынок и сбивать цены.

По схожим причинам короне не удалось реализовать полную стоимость годовой прибыли с монастырских поместий, которые она захватила, но не продала. Дитц указывает на сложность подсчета этой недостачи, так как Генрих VIII «никогда не держал все монастырские земли в своих руках одновременно, потому что большинство собственности и земель первых репрессированных монастырей было отчуждено еще до того, как дома тех, кто стал жертвой позднее, попали в руки короля» (1964, с.137). Тем не менее сумей Генрих VIII получить полную чистую прибыль с захваченных монастырских земель, он смог бы профинансировать всю войну целиком, только продавая монастырские земли[130].

Перри Андерсон утверждает, что решение Генриха VIII атаковать Францию привело к продаже монастырских земель: «большая часть этой громадной непредвиденной прибыли была потеряна, а вместе с ней и шансы для английского абсолютизма заложить твердую экономическую базу, независимую от налогообложения, одобряемого парламентом... Один из самых бесславных и непоследовательных за граничных походов в английской истории вызвал влиятельные, хотя и надолго скрытые последствия для внутреннего баланса сил английского общества» (1974, с.124-125)[131].

Оценка Андерсоном ситуации, безусловно, более точна, чем у сторонников государственно ориентированного анализа. Рост военных расходов интерпретировался как показатель мощи государства и Майклом Манном (1980, 1986), и Чарльзом Тилли (1985). Манн полагает, что «военная цель государства была по-настоящему функциональна и ее можно было использовать для частных государственных нужд. Развитие постоянной финансовой машины и наемнических армий давало возможность для улучшения монархической власти» (1980, с.198). В выкладках Манна Англии приписывается смешанная роль: вся страна выступает как актор в международных конфликтах, а английский монарх — как актор внутри страны. Англия к концу XVI в. действительно стала европейской военной крупной державой. Однако ее военная мощь не помогла английским монархам в битве с внутренними врагами.

Вопреки тому, что утверждает Манн, армии наемников, находившиеся на континенте и северной границе Англии, не давали короне силы для противостояния вооруженным магнатам внутри страны. Английские армии были наемными потому, что крупные лорды, сидя в парламенте, никогда не стали бы финансировать местную армию, которую можно было бы обратить против них. Коронные армии были распущены в конце войны. Дорогие укрепления располагались за границей или на побережье и у границы, а не в тех местах, где они могли бы угрожать господству магнатов в графствах.