Капиталисты поневоле

Норфолкские джентри преодолели статусное и политическое замешательство, используя религиозный патронат. Пришпориваемая пуританским рвением, меньшая часть джентри конца XVI в. стала использовать церковный патронат, который она получила, для контроля над идеологией священнослужителей, а не только для обогащения с приходских доходов. Греко-православные и католические патроны отреагировали идеологическими назначениями на должности в своей иерархии. Сети джентри завязывались благодаря назначениям одних и тех же священников (одновременно либо последовательно) и образовывали политические блоки, все больше определявшиеся по религиозному признаку в десятилетия, предшествующие гражданской войне.

Новые религиозные идентичности позволили сельским джентри выразить свои материальные интересы как собственников бывших монастырских земель и наследников церковных прав по регулированию землевладения. Они же позволили джентри мобилизоваться в защиту своих интересов, уже не подчиняясь короне, придворным благодетелям или магнатам. Религиозные идеологии стали клеем для джентри, объединенных в сообщества по своекорыстным интересам в не меньшей степени, чем по следованию кодексам морального поведения и своей вере в спасение в ином мире. Блоки религиозного патроната, определенные Бирманом (1993) — лучшие показатели (лучше собственной религиозной идентичности индивидуума, его связи при дворе или его профессия) степени вовлеченности или активизма в 1630-х гг. и во время гражданской войны[135].

Фракционизм расшатал базы магнатов в графствах, помешал развитию общенациональных или локальных католических партий и поместил джентри в положение просителей и искателей при королевском дворе. Позиция короны была менее надежной, когда она пыталась собирать налоги или возрождать национальную церковь.

Джентри с опорой в графствах объединились для противодействия всякой попытке короны расшириться за счет присвоения их ресурсов или сокращения полномочий. Джентри сопротивлялись бесконечным усилиям Карла I и архиепископа Лауда вернуть себе контроль над назначением священников и отобрать доходы с десятины у светских владельцев бенефициев, чтобы потом обратить их поток к приходскому духовенству и иерархии англиканской церкви. Попытки короля и архиепископов принимали разные формы. Лауд выиграл процесс в суде королевской семьи в 1634 г. (дело Хичкок против Торнборо), что наделило церковные суды полномочиями приказывать держателям бенефиций увеличивать долю десятины, которая шла к духовенству. Тем не менее когда Лауд и другие церковники попытались ввести этот прецедент в суды общего права, они лишь частично добились успеха (Hill, 1963, с.307-331). Карл тоже старался вернуть бывшую церковную собственность в Шотландии (акт о ревокации 1625 г.) и в Ирландии через своего наместника Страффорда (с.332-336).

Усилия Лауда в Англии принесли мало новых доходов церкви, их основным следствием было сплочение пуританской оппозиции и уход многих менее радикальных джентри (включая некоторых католиков из держателей бенефициев) в оппозицию Карлу и Лауду (Hill, 1963, с.336-337 и далее; Bossy, 1975, с.50-52 и далее)[136]. Нападки Карла на шотландскую церковь привели к объединению шотландской знати с пресвитерианцами против епископата. События в Шотландии послужили хорошим уроком английским джентри, показав ненадежность их имущественных прав в том случае, если корона сможет вернуть себе контроль над бывшей церковной собственностью. Страффордская кампания в Ирландии усилила их страхи относительно собственной судьбы.

Английский абсолютизм и лондонские купцы

Попытки Якова и Карла расширить горизонтальный абсолютизм, который они унаследовали от Елизаветы, прежде всего столкнулись с материальными интересами всех джентри (независимо от их веры), желавшими сохранить светский и локальный контроль над церковными должностями и десятиной и с истощением королевских ресурсов патроната и невозможностью платить всем многочисленным влиятельным людям в политике графств после падения власти магнатов. Еще одной помехой, которую счастливо миновала более слабая французская монархия, была неспособность короны создать конкурирующую элиту, которая могла бы соперничать с джентри за гегемонию в графствах. Духовенство, конечно, фатально ослабло в результате Реформации Генриха. Владычество магнатов, а потом и джентри в графствах мешало созданию самообеспечивающих коррупционных должностей, которые могли бы направлять доходы короне и представили бы противовес неоплачиваемым мировым судьям из джентри.