Капитализму в России не бывать!

Его выступление было сумбурным, малопонятным, но содержало сразу целый букет крамольных мыслей. В нём говорилось, что перестройка пробуксовывает, что её можно вести более решительно; что в партии снова намечается нечто похожее на культ личности, даже то, что жена Генсека встревает в дела, её не касающиеся… Выполнил он и просьбу Горбачёва, буркнув что-то о слабой работе секретариата ЦК и лично товарища Лигачёва. А в заключение высказал просьбу об освобождении его от обязанностей первого секретаря МГК КПСС и кандидата в члены Политбюро.

Зал застыл в тишине, будто актёры в знаменитой сцене из гоголевского «Ревизора». Общее молчание прервал Горбачёв, который демонстративно, с шумом вышел из зала. За ним ринулись некоторые сподвижники, стремясь его успокоить. Объявили перерыв заседания, во время которого была дана соответствующая накачка участникам Пленума. И после перерыва от желающих выступить не было отбоя, каждый считал своим долгом выразить поддержку Генсеку и критиковать показавшего свою политическую незрелость руководителя столичной парторганизации. Судьба Ельцина была решена, таких проступков партийная элита не прощает.

Ельцин сам не мог понять, что произошло и как это случилось. Он пережил сильнейший стресс и слёг в больницу. Но Горбачёв жаждал мести, и больного Ельцина, которого врачи накачали лекарствами, привезли на пленум МГК КПСС, который должен был снять его с поста первого секретаря горкома. Тут уж все обиженные им смогли отыграться на полную катушку. Ельцину пришлось выслушать целый поток обвинений, а затем ещё каяться в своих ошибках. Не замедлило и решение о выводе его из состава Политбюро. Когда он сам просил отставки, ему не дали уйти, а теперь сняли с работы с треском.

Горбачёв предложил Ельцину уйти на пенсию. Но Ельцин взмолился: какую угодно работу, но только не участь пенсионера, выращивающего редиску на своей даче. Горбачёв согласился. Специально для Ельцина была учреждена должность ещё одного заместителя председателя Госстроя СССР в ранге союзного министра. Но Горбачёв предупредил Ельцина: «до политики я тебя больше не допущу». Знал бы он наперёд, чем это всё кончится.

Как пишут Соловьёв и Клепикова, «кончилась политическая карьера Ельцина и началась его политическая судьба. Горбачёв не учёл, что страна от управляемой демократии переходила к стихийной. Затеянная им революция сверху была на исходе. Начиналась революция снизу, которая избрала себе в герои другого человека, хотя тот об этом ещё не подозревал».

Для Ельцина наступила, пожалуй, самая мрачная полоса в его взрослой жизни. К решению серьёзных вопросов даже в области строительства его не привлекали, чиновники всех рангов шарахались от него, как от заболевшего чумой, боясь гнева высшего руководителя.

Однако через некоторое время Ельцин стал замечать проявления симпатий к нему со стороны совершенно незнакомых ему простых людей. Он взял за привычку ходить на обед домой пешком, что занимало два часа. И скоро смог убедиться в том, что люди на улице его узнают, порой даже подходят, выражают ему сочувствие, спрашивают о здоровье, осведомляются, не могут ли чем-нибудь ему помочь. И у него забрезжила в голове мысль, что ещё не всё потеряно для него как политика.

Как свидетельствовал Л.М.Загладин, в то время советский посол в Великобритании, на Ельцина после его «бунта» на Пленуме ЦК обратили внимание в высших руководящих кругах Запада. В частности, английский премьер-министр Маргарет Тэтчер, ранее первой признавшая Горбачёва, теперь произнесла знаменательную фразу: «Ельцина не следует игнорировать». Она выразила желание познакомиться с «бунтовщиком». Правда, официальный визит Ельцина был бы невозможен, однако повод для знакомства можно было найти, не нарушая протокола, оставалось лишь дождаться подходящего случая.

Новый взлёт

Если не ошибаюсь, первое после своей опалы интервью Ельцин дал одной латвийской газете, когда находился на отдыхе в Прибалтике. Латвийские журналисты меньше опасались репрессий со стороны Кремля, оппозиционный настрой отвечал настроению националистов и большинству коренного населения прибалтийских республик. С этого момента неуклонно нарастал интерес к Ельцину со стороны средств массовой информации Запада. Добровольно предложил себя Ельцину в качестве помощника и охранника офицер КГБ Александр Коржаков)он и раньше охранял его как кандидата в члены Политбюро, но был уволен после отставки объекта охраны), хотя при этом много он терял в заработке. Ельцин вновь ощутил себя политиком, готовым не просто взять реванш за своё поражение, но, пожалуй, и побороться за место лидера, по крайней мере, в РСФСР.

То, что горбачёвская «перестройка» завела страну в тупик, становилось ясным всё более широким кругам советского общества. Разрушительная её сторона проявлялась всё более отчётливо, ничего созидательного не появлялось. Жизнь большинства народа ухудшалась, хотя для нарождавшегося слоя «новых русских» (и не только русских) открывались возможности сказочного обогащения.