Капитализму в России не бывать!

4 октября я узнал, что жертвой бойни у Белого дома пал кинорежиссёр-документалист из Ленинграда Александр Сидельников, автор получившего первый приз на международном кинофестивале в Германии фильма «Компьютерные игры», в котором я комментировал сцены из жизни погибающих вологодских деревень и трагедию Арала. Саша был необыкновенно талантлив и по-человечески симпатичен, но считал себя монархистом (а почти все монархисты в той или иной степени антисоветчики), как и его жена, кинорежиссёр-документалист Валентина Гуркаленко (даже их сын удивлял преподавателей школы, заявляя, что он «империалист», то есть сторонник империи). Но Саша знал, что я называю себя русским православным советским человеком, и, видимо, почувствовал какую-то мою правоту. В последний его приезд в Москву мы с ним встретились на бегу, и я кратко изложил ему свой «символ веры», для более обстоятельного разговора у него не было тогда времени. Он очень заинтересовался тем, что я рассказал, и мы условились, что при первой возможности поговорим об этом, как того эта важнейшая тема заслуживает. Теперь я могу говорить об этом только с его портретом…

Редкий пример прозрения

Замечу попутно, что говорил на ту же тему с другим замечательным кинорежиссёром-документалистом Борисом Карповым, который по праву считается основателем православного кино в России. Он создал прекрасные фильмы о России и Церкви, не раз приглашал меня во ВГИК, где преподавал вместе с женой Татьяной, и я рассказывал их студентам о жизни страны и положении в экономике. Борис тоже был, кажется, монархистом. И вдруг во время празднования его юбилея он подошёл ко мне и сказал, что ему хотелось бы поговорить со мной в спокойной обстановке. Я пригласил его к себе домой, и через некоторое время мы встретились. Борис поведал мне, что перенёс инфаркт миокарда и провёл месяц в больнице и ещё месяц в санатории, читая и размышляя над прочитанным. И в конце концов пришёл к выводу, что Советская власть установилась в нашей стране не случайно и не без Промысла Божия… О многом успели мы поговорить, и мне Борис после этой встречи стал милее родного брата. Мы условились, что теперь я приеду к нему домой, и назначили даже день. Но незадолго до этого дня напала на меня простуда, и я побоялся, как бы его не заразить (ведь после перенесённого инфаркта для него и ОРЗ могло быть опасным). Я позвонил ему, попросил назначить другой день для встречи. Но через несколько дней пришла скорбная весть: Борис после повторного инфаркта скончался. А я по болезни не смог даже придти проститься с ним.

Увы, подняться на такую высоту понимания судьбы России из числа русских патриотов дано лишь считанным единицам.

Ельцин сломлен. Агония режима

В противостоянии с Верховным Советом Ельцин оказался победителем, но это была пиррова победа. Хотя он и считал, что поступил правильно, расстреляв Белый дом, и на людях твёрдо говорил об этом, но, видимо, в душе его что-то надломилось. Кроме всего прочего, он остался совсем одинок, потому что окружение свалило вину за бойню на него одного. Именно с этого времени он стал всё чаще уединяться для «работы с документами», иначе говоря, пьянствовать, и всё больше утрачивал понимание событий, происходящих в стране и в мире. Отсюда его «загогулины», уверения, что его семья каждую весну сажает восемь мешков картошки, а осенью собирает восемь мешков и всю зиму живёт урожаем со своего огорода. Наверное, весь мир потешался над его рассказом о 38 снайперах, которые якобы взяли на прицел окружённых в селе чеченских террористов и непрерывно следят за ними. Показательна и его реакция на посещение базара: дескать, врут про обнищание народа, своими глазами увидел, что есть в продаже всё, вплоть до киви. Мысль о том, что всё это изобилие доступно лишь немногим, видимо, просто не пришла ему в голову.

И при здоровом-то Ельцине его окружение почти открыто разворовывало страну, а когда он утратил контроль над событиями, воровство приняло неслыханные размеры. Сам Ельцин уже в 1992 году заявлял в кругу своих близких, что на второй срок президентства не пойдёт, у него уже нет сил, значит, надо искать преемника. Но окружение, опасавшееся, что при ином президенте придётся отвечать за свои преступления, убедило его вновь пойти на президентский марафон, так как пока преемник не подготовлен. Примечательно, что жена Наина, прежде не желавшая, чтобы муж боролся за президентский пост, теперь, вкусив благ, которые приносит власть, присоединилась к хору уговаривающих его баллотироваться на этот пост вторично.

С риском для жизни Ельцин, уже перенесший не один инфаркт, выиграл выборы (хотя, говорят, в действительности он проиграл Зюганову, но тот испугался своей победы). Однако это был уже другой Ельцин, точнее сказать, развалина прежнего Ельцина. Режим Ельцина вступил в стадию агонии.

Историческое значение Ельцина