Капитан

— Это ещё не всё, — продолжил парень, — У него в сумке, помимо кузнечного барахла, оказалась целая куча разных магических оберегов. От сушеных кроличьих лапок, до камней и деревянных фигурок в форме человека. Не будь я немного знаком с магией, решил бы, что он колдун, или другид какой. Но на деле это обычные побрякушки основанные на крестяньских суевериях. Побрякушки, которые никого и никогда не защищали.

— И тем не менее, — покачал головой я, — Это были единственные живые люди на всю округу, — ещё раз повертел в руках медальон и добавил, — Да уж. Сегодня старику придётся многое объяснить.

Глава 12 «Первые ниточки»

Новость о том, что спасённые нами кузнец с дочкой принадлежат к какому-то культу, который скорее всего и стал причиной гибели всех окрестных деревень, Бернард и Дельрин встретили с большим энтузиазмом. Святоша предложил немедленно «очистить» старика от скверны и отправить на божий суд. А вслед за ним прислать и дочурку, ибо женщина сама по себе — сосуд греха и порока. Капитан же думал сначала поговорить с кузнезом с глазу на глаз, а потом выкинуть то, что останется от бедолаги в ближайшую канаву. А вот мою идею оставить старику жизнь, хотя-бы на время, они восприняли уже без особого рвения. Пришлось снова включать на полную свой навык «Дипломатии».

— Так зачем нам его в живых то оставлять? — Бернард скрестил на груди руки и пристально уставился на меня, — Мало того, что он лишний рот, это боги с ним. Так он ещё и скорее всего предатель.

— Очистить его, и дело с концом, — кивнул Дельрин, — Тоже не понимаю, зачем он нам сдался.

— Затем, — покачал головой я, — Что это крайне ценный источник информации. Только он может нам объяснить, какого хрена тут происходит и, быть может, что со всем этим дерьмом делать. Вот только делать он это вряд-ли захочет. По крайней мере «добром».

— Вот поэтому я и предлагаю поговорить с ним немного на другом языке, — хмыкнул Бернард, — Правда, если после этого он останется жив, то жить дальше всё равно вряд-ли захочет.

— Вряд-ли это поможет, — вновь покачал головой я, пододвигая кружку к себе поближе, — Он сектант и, вероятнее всего — фанатик. А такие скорее откусят себе язык, чем скажут то, чего говорить не хотят. Правда есть одно «Но». У каждого такого фанатика есть слабое место.

— Дочка, — хмыкнул Дельрин.

— Ну, с ней тоже можно «поговорить», — равнодушно пожал плечами капитан, — Прямо на глазах у кузнеца.

— Это лишнее, — возразил Вернон, — Не нужно никого пытать. Девушка отравлена довольно редким и сильнодействующим ядом. Она и так умрёт прямо на глазах у старика. Если, конечно, я не дам ей противоядие.

— Иногда обычной смерти может быть недостаточно, — скептически хмыкнул Бернард, — Если он действительно фанатик, то этот фанатизм может пересилить даже и любовь родителя к своему ребёнку.

— А кто сказал, что она «просто умрёт», — ухмыльнулся Вернон, — О нет, лёгкой смерть для неё точно не будет. Это Аквиранское зелье, которое колдуны используют для омоложения и трансформации своего тела. Для них оно тоже вредно, но благодаря магии у них есть шанс выжить и прийти в себя после процедуры. А вот для обычного человека… — Вернон сделал большой глоток их своей кружки и отёр усы тыльной стороной ладони, — Для обычного человека всё куда как печальнее. В первые две недели с ним почти ничего не происходит. Затем, он начинает сильно болеть. Это похоже на обычную простудную хворь или другую. В зависимости от того, на что острее всего реагирует тело принявшего яд. В итоге дней за пять человек впадает в глубокую кому. Ещё на неделю. Она сейчас как раз таки в этой стадии. А вот потом… Начинается самое интересное. Отравленный приходит в себя, а изменения в его теле вступают в решающую фазу. Человека почти в буквальном смысле начинает ломать. Кожа покрывается кровавыми волдырями, которые лопаются оставляя после себя гноящиеся язвы. Мышцы начинают спонтанно сокращаться, и конечности сводит судорогами. Кости ломаются от малейшего напряжения. При этом человек всё чувствует, и пребывает в сознании. До самого конца, пока не умрёт от болевого шока. Обычно простого кмета хватает на три — четыре дня. И она промучается, если я не дам ей лекарство. А я не дам, пока старик не выложит всё, как на духу.

— Сурово, — чуть ошарашенно выдал Дельрин, — А разве лекари, когда поступают в ученичество, не приносят клятву? Ну там, лечить всех страждующих и всё такое.

— Цеховые и церковные, быть может, да, — равнодушно пожал плечами Вернон, — А я никаких клятв не давал и не собираюсь. И если девке придётся помучаться, чтобы старик вывалил всё, что знает — пускай мучается.

— Знаешь, Вернон, — я настороженно посмотрел на лекаря, — Иногда ты меня пугаешь.

— Может быть, — парень равнодушно пожал плечами, — Но как по мне, так наши жизни ценнее, чем их. И если для пользы дела потребуется прибегнуть к подобным методам — пусть будет так.

— Хорошо, — продолжил Бернард, — Так почему бы нам ему сразу об этом не сказать? На кой хрен нужно это ваше «расследовение» в деревне.