Капитан

— … Так вот, сидим мы, байки травим. Пытаемся значица, друг друга напугать, чтоб как можно меньше народу до полуночи дотянуло. Ведь одарят боги только лишь одного. Чем меньше не забоится — тем выше шанс. Но тогда никто особо не боялся. Было светло, да и к тому-же само кладбище было небольшим. С крепкими каменными надгробиями и без раскопанных могил. Сидим, потихоньку, сидим. Солнце уже наполовину за лес ушло. А небо то от него всё красное стало, будто бы кто кровь на него пролил. И тут один из нас, Альвин вроде, говорит: «Слышите?» — боец снова замолчал, глядя на пляшущие языки пламени. По его пробежала тень. Должно быть воспоминание было неприятное, а быть может это всего лишь игра отблесков, — Птицы перестали петь, — продолжил он, — И сверчков больше не было слышно. Вокруг стояла такая густая… Тягучая тишина. Тут мы и струхнули. Двое засобирались сразу домой. Сказали мол, что дурости это всё, и никакого дара нет. А вот если они не вернуться домой до захода солнца — их родичи хворостиной по жопе одарят. Мы, конечно, над ними посмеялись — струсили мол. Да вот только они самыми дальновидными из нас оказались. В общем, осталось нас шестеро. Сидим ждём, а сами то и дело по сторонам смотрим, — говоривший кашлянул и его голос внезапно приобрёл низко-зловещий оттенок, — Вскоре солнце совсем скрылось за деревьями. И тут нас по настоящему пробрало. Знаете, такой… холод, который пронизывает до самых костей. Не знаю, может то был просто порыв ветра, а может предчувствие нехорошего. Сейчас, спустя столько лет уже сложно судить, как оно там было на самом деле. Так вот, сидим. У самих коленки дрожат от страха, но уйти не решаемся. Ждём, когда кто-нибудь сдастся первым, чтобы с чистой совестью объявить его трусом, и слинять следом. Тем временем солнце уже совсем зашло, и на землю опустились сумерки. Из небольшого подлеска начал выползать густой, как молоко, туман. Сначала он закрыл собой землю, вокруг холма на котором располагалось кладбище, превратив поля в белёсое, призрачное море. Потом, медленно, осторожно, начал карабкаться выше. Сдались ещё двое. Сыновья кузнеца. Они честно признались, что бояться и больше не хотят тут сидеть. Собрались и пошли прямо в этот туман. Мы думали, что с вершины холма их будет видно, но нет. Они просто, как будто растворились в нём.

— Да брешешь! Быть такого не может, — хмыкнул Альберт, подкидывая ещё одно полено в очаг. Раздалось тихое потрескивание, и вверх вновь взметнулся сноп огненных мотыльков. Прямо навстречу хищному вою голодного ветра. Сквозь гул пурги с трудом прорвалось тревожное ржание лошадей. Бойцы встрепенулись. У многих руки сами собой потянулись к эфесам мечей. Но пока ещё всё было спокойно.

— Так вот, — продолжил рассказчик, — Остались мы вчетвером. Сидим, спиной к спине, смотрим в разные стороны и слова выдавить из себя не можем. Вдруг чувствую, девка трястись началась. Мелко так, будто её озноб прошиб. Поворачиваюсь, а она побелела вся. Хлопает ртом, как выброшенная на берег рыба и только рукой в сторону леса тычет. А там…

С грохотом раскрылась оконная ставня, заставив меня вздрогнуть. Внутрь комнаты ворвался целый сноп снежных искр. Несколько человек тихо выругались, а один из бойцов встал и захлопнул створку обратно, что-то тихо бормоча под нос, про то, что тепло вообще-то нужно беречь.

— А там глазищи огненные из леса на нас смотрят. Сначала одни. Потом вторые. Затем и вовсе с десяток. И тишина стоит такая… Мёртвая. Только туман волнами ходит. А они всё смотрят и смотрят. И мы на них смотрим. Вдруг где-то в чаще ворон закаркал. Противно так, скрипуче. И глаза, как будто ближе стали. Не подошли, а просто… Приблизились. Тут ещё одному из нас дурно стало. Сашке. Он прокричал что-то невыразительное и рванул прямо в туман. Стоило ему спуститься с холма, как белая пелена потянулась навстречу и поглотила его. В этот момент ворон снова закаркал. Глаза зажглись уже у самого основания холма. Много. Дюжин пять, если не больше. Туман начал карабкаться выше. Плыл наверх, пытаясь дотянуться до кладбища. Уже к самой оградке подобрался, как вдруг…

Снова грохнула ставня, заставив всех вздрогнуть. В дом ворвался ледяной ветер, вместе со снопом ледяной пыли. Пламя в очаге затрепетало и начало гаснуть. По стенам пробежали длинные тени. Заржали лошади.

— Ёбаный хер, — выругался боец ордена, встал и снова пошёл закрывать окно, — Хоть бы ставни нормальные приладили что-ли, дармоеды. Вымерзнем же так все, нахер.

— Вот ты и приладь, вместо того, чтоб целый день возле хрючева ошиваться, — парировал Тур, и тут же добавил, обращаясь к рассказчику, — Так что там дальше было то?