Капитан

— Сегодня, сир! — откликнулась Мария Медичи.

— Но это невозможно, мадам! — вскричал юноша.

— О, какая жалость! — произнесла Мария Медичи таким же тоном, каким сказала бы: «Мне это совершенно безразлично!» — В таком случае, прощайте, сир, — заявила она. — Я пойду к молодой королеве.

С этими словами Мария Медичи удалилась. В предвкушении праздника королева-мать пребывала в радостном возбуждении. Людовик вздохнул и опустился в кресло.

— Итак, однажды, господин епископ?.. — вернулся он к прерванной беседе.

— Однажды, сир, некоему пастуху сказали, что в горах бродит лев, который угрожает его стаду. Один человек посоветовал пастуху: «Вооружись своим посохом и напади на льва!» Второй добавил: «Возьми свой лук, свои стрелы и срази его!» А третий сказал: «Вон там, у подножия скалы, его логово, — и тебе нужно только замуровать вход в пещеру». Но пастух все сделал по-своему. Он подождал, пока лев уснет, а потом отрезал ему один коготь. Однако лев лишь притворился спящим и прекрасно видел, что делает пастух. Но ведь один коготь — это такой пустяк, что лев только рассмеялся. На следующий день пастух пришел снова и отрезал еще один коготь. Но и это не обеспокоило льва: когтем больше, когтем меньше — какая разница! Так продолжалось до тех пор, пока лев не обнаружил, что пастух отрезал ему последний коготь. Тогда он зарычал: «Пастух, ты поплатишься за свою дерзость!» Но пастух, не говоря ни слова, заковал льва в цепи — ведь теперь тот уже не мог защищаться! Вот какова моя притча, сир!

Людовик Тринадцатый улыбнулся и сказал:

— Согласитесь, ваш лев был чересчур снисходителен!

— Нет, сир: он был слишком тщеславен, вот и все, — пожал плечами епископ. — Нам не поймать герцога де Гиза в его собственном логове. Но если вы вырвете ему один коготь, он только посмеется. Коготь за когтем, сир, и через три месяца лев будет в оковах. Ваше Величество, я имею честь предложить вам заняться Сен-Маром.

— Тем, что недавно потерял отца? — вскинул брови юноша.

— Да, сир, — кивнул Ришелье. — Это один из когтей льва. Впрочем, его легко вырвать.

— Скорее, Сен-Мар — приверженец герцога Ангулемского, — задумчиво проговорил Людовик.

— Сен-Мар — противник короля, — холодно ответил епископ. — Ангулемский в Бастилии. Следовательно, теперь маркиз поддерживает Гиза.

Людовик погрузился в размышления.

— И много таких когтей нужно вырвать? — наконец медленно спросил он.

— Нет, сир, — покачал головой Ришелье. — Штук двадцать, не больше.

Король вздрогнул и прошептал:

— Нужно составить списки тех, кто подлежит изгнанию?

— Они уже составлены, сир! — спокойно заявил епископ Люсонский.

Людовик поднял глаза на Ришелье.

«Зачем я удалил от себя моего Капестана? — с тоской подумал юноша. — Он бы сумел вступить в схватку со львом».

— Сир, — снова заговорил епископ, — это еще не все. Также необходимо защищать тех, кто вам предан. Сир, без вашего ведома одного из самых верных слуг Вашего Величества заключили в Бастилию. Сир, я прошу вас подписать приказ об освобождении этого отважного защитника престола.

— Хорошо. Это мне нравится гораздо больше, — улыбнулся Людовик. — Как зовут этого человека?

— Сир, имя его отца — Босамблан, — ответил Ришелье.

— Как! — вскричал король. — Это сын слуги моего отца?

— Да, сир, — подтвердил епископ. — Он взял имя Лаффема.

— И вы говорите, что он в Бастилии? — побледнел юноша.

— Да, сир, — снова кивнул Ришелье. — Он попал туда за то, что слишком ревностно защищал Ваше Величество.

— Хорошо, — проговорил Людовик Тринадцатый, сжав зубы.

Он открыл выдвижной ящик секретера и достал оттуда две бумаги. Они были почти заполнены: надо было лишь внести имена и поставить подпись. Это были приказ об аресте и приказ об освобождении.

— Мне нужно сказать Вашему Величеству еще несколько слов, — произнес епископ.

— Говорите, — вновь повернулся к нему Людовик. — Я полностью доверяю вашим советам.

Ришелье поклонился и прижал руку к груди.

— Господина де Лаффема заточили в Бастилию люди, которые хотели лишить вас верного слуги, — вкрадчиво начал он. — С ними нужно быть поосторожнее, поэтому пускай они думают, что господин де Лаффема по-прежнему томится в своей камере. Следовательно, не стоит вносить его имя в список лиц, покинувших тюрьму. И в то же время его имя, разумеется, должно остаться в списке заключенных.

— Вы подумали обо всем! — воскликнул король, восхищенно глядя на епископа.

— Да, сир, обо всем! По той же причине господин де Гиз не должен знать, что маркиз де Сен-Мар в Бастилии, — решительно продолжал Ришелье. — Поэтому имя маркиза не стоит упоминать в записях.

Людовик поежился. Ришелье заговорил о том, чтобы освобождение Лаффема держалось в глубокой тайне только для того, чтобы в списках арестованных не появилось имени Сен-Мара.

— Вы правы, — сказал наконец король. — Никто не должен знать, что господин де Лаффема на свободе, а господин де Сен-Мар в тюрьме.

Людовик взял перо и задумался. Казалось, он колеблется. Ришелье ласково произнес:

— Если Ваше Величество позволит, то я продиктую…

Король грустно кивнул. Тогда епископ начал говорить, а Людовик — писать: