Капитан её сердца

Дин почувствовал себя живодером, тащащим на убой любимую собачку Мелоун. О ее нежной любви к родителю он уже тоже был наслышан. И почти чувствовал, как сложно ей было отдать его презент Дину на растерзание. Тем более что можно было решить эту проблему, не рвя ей душу. Для этого Дину стоило лишь немного поступиться гордостью.

— Ладно, — пробормотал он, перехватывая ногу и чуть отодвигаясь от Мелоун и ее рюкзака, — топай за помощью. Звони спасателям, пусть отрабатывают деньги налогоплательщиков и вытаскивают меня отсюда. А я пока придумаю подробную историю моего героического падения, чтобы перед тренером стыдно не было.

В гроте повисла тишина и слышно было, как шуршит ткань многострадального рюкзака в руках не менее многострадальной Мелоун, а Дин не мог заставить себя поднять на нее глаза и подтвердить собственные слова вызывающей улыбкой. Давно он себя таким уязвленным не чувствовал. И с трудом контролировал раздражение.

— Возьми, — неожиданно так уверенно проговорила Мелоун, что Дин, забыв об обиде, с удивлением уставился ей в лицо. На ее губах играла ободряющая улыбка. — Первое правило скаута — не бросать товарища в беде.

Дин хмыкнул.

— Так ты вроде как не скаут, Мелоун, клятву не давала, — напомнил он, однако рюкзак взял: не сезон заставлять ее уговаривать себя.

Tea улыбнулась еще шире.

— Самое время исправить это упущение, — весело заявила она. — Слова помнишь? Поделишься?

Ничего более нелепого, чем принимать у амебы Мелоун клятву скаутов в одной штанине и с многоцветным покрывалом на плечах, Дин в своей жизни и не помнил. Но если ей это казалось важным, не Дину с ворохом нынешних открытий было с ней спорить. Двухминутный спектакль развлек их обоих и помог сбросить львиную долю напряжения. После этого даже резать рюкзак боевой подруги оказалось не так стыдно. И Мелоун не хлюпала носом, прощаясь с отцовским подарком, и руки у нее не дрожали, пока она привязывала извлеченные из рюкзачной спинки стойки к тыльной стороне поврежденной Диновой коленки. Стойки Tea прикрепила рюкзачными же ремнями, а потом еще обмотала колено для верности своей же косынкой. Сам донор перевязочных материалов сиротливо ютился возле сложенного спальника, и Дин вопреки собственной браваде старался на него не смотреть.

Вставать пришлось с помощью Мелоун, хотя, воспользовавшись ее невнимательностью, Дин сделал пару попыток подняться на ноги самостоятельно. За что немедля получил нагоняй и обещание застегнуть его, Дина, в спальном мешке и так катить до самого выхода. И Дин в ответ только усмехнулся, а не предложил, как раньше, следить за языком, если подруга хочет избежать неприятностей.

Искры откровенно посыпались из глаз, когда Дин принимал вертикальное положение, и Tea потом долго озабоченно крутилась возле него, проверяя надежность фиксирующей повязки и устойчивость травмированной ноги. Наконец она убедилась, что все у них получится, и подставила Дину плечо.

— Как дойдем, первым делом зажуем шоколадку, — в забавном предвкушении выдохнула она. И призналась: — Совсем не могу без шоколада. А тут целые сутки не ела.

— Твоей силе воли только позавидовать, — шутливо, но не обидно заметил Дин и, положив руку поверх ее шеи, чуть перенес туда же вес, тщательно следя за поведением колена. Оно немедля попыталось сделать болезненный финт, но рюкзачные стойки держали крепко, и Дин осторожно шагнул вперед. — Уверена, что тебе хватит сил доволочь меня до места? — пряча озабоченность, поинтересовался он. Tea мило улыбнулась.

— Моей силе воли только позавидовать, — с легким превосходством повторила она Диновы слова и тоже сделала шаг. Идти им придется долго. Но в крайнем случае всегда оставался запасной вариант со спасателями.

— Твои, наверное, места себе не находят, — произнес Дин, добравшись до первой развилки и меньше всего на свете желая услышать от своего поводыря упреки в отсутствии у входа опознавательных знаков, а в мозгу подопечного — опознавательных извилин. Сам все знал. И сам будет себе худшим судьей.

Tea чуть повела плечами под тяжестью его руки.

— Если только до них дошли слухи о случившемся, — слишком уж ровно для безразличия сказала она. — Папа — в Африке, мама — в Европе с сольными концертами. Вряд ли что там, что там передают калифорнийские новости. Так что, может, им даже волноваться за меня не придется. Узнают обо всем постфактум.

Дин бросил на нее быстрый сочувствующий взгляд и порадовался, что Мелоун его не заметила. А он и думать не думал, что их истории с родителями так похожи. И пусть Мелоуны — или Уоррены? — не отказывались от дочери подобно профессорам Уоллесам, это не мешало им раз за разом бросать ее ради собственной карьеры. Хотелось надеяться, что они хотя бы не стыдились дочери, как Диновы предки. Иначе его предыдущие нападки на Tea становились совсем уж бесчеловечными.

Дин отвернулся, радуясь, что пещерный полумрак не позволяет Мелоун увидеть его запылавшую физиономию.

— Прости, — пробормотал он, не справившись с угрызениями совести. — По тебе не скажешь… Я думал, с тебя дома пылинки сдувают… И Ден ничего не говорил…