Капитан флагмана

- Не это главное, Дима, - вздохнул Бунчужный. - Его завод обрабатывает в полтора раза больше корабельной стали, чем наш, а народу столько же, даже поменьше.

- Потогонщик, значит, он?

- Потогонщик. Но у него на заводе порядка больше. И нам бы у него поучиться.

- Так за чем же остановка, Тарас Игнатьевич? Махнули к нему на выучку и дело с концом... Потом у себя наладим.

- И без него наладим, дай срок.

Несколько секунд они ехали молча, потом Дима спросил:

- К Ватажкову?

Бунчужный кивнул.

- Это правда, что вы с ним еще до войны на одном заводе работали?

- Правда.

- И воевали вместе?

- Вместе.

- Расскажите когда-нибудь?

- О чем?

- Как воевали.

- Да помолчи ты хоть минуту, дай подумать. В обком еду. К первому секретарю на прием. Не к теще на блины. Надо мне подумать или не надо?

- Надо, - неохотно согласился Дима.

Теперь он вел машину молча, но Бунчужному уже трудно было собраться с мыслями. "Разбередил прошлое, черт полосатый... А ведь и в самом деле много с ним пережито, с Ватажковым.

Великую Отечественную вместе начинали... Да, вместе начинали".

...Война шла уже второй месяц, когда их, молодых инженеров, сформировали в отряд и направили. Куда?.. Это знал только старшина, весь в новеньком - от сапог до фуражки с блестящим козырьком - обмундировании. В этом старшине больше всего не нравилась Бунчужному тонкая, жилистая, смешно торчащая из гимнастерки с целлулоидным подворотничком шея. И глаза не нравились - маленькие, настороженно бегающие. Его сразу же окрестили Старшим. И начал этот Старшой с того, что отобрал у всех документы, аккуратно сложил их и затолкал в свою полевую сумку... Шли на восток. Тянулись и тянулись беженцы - женщины, старики, дети... Иногда в противоположном направлении проходила воинская часть - солдаты, машины, - и тогда на душе становилось легче. Куда идем? И почему он отобрал документы?.. Решил спросить. Подсел на привале.

- Послушай, друг, может быть, все же скажешь, куда идем.

- Я командир, а не друг. "Куда идем?" Военная тайна это.

- Документы придется вернуть, командир.

- Это с какой же радости?

- А вдруг отстал кто? Как без документов?

- Сейчас нету такого слова "отстал". Теперь есть одно - "дезертировал". А за это - расстрел.

- Уж не ты ли будешь расстреливать?

- Надо будет, и я смогу.

- Однако же и дерьмо ты. - Бунчужный поднялся, пошел.

- Ну, ну! Поговори у меня! - крикнул ему вслед Старшой.

Бунчужный не обернулся.

- Ты с ним не связывайся, - сказал Ватажков, когда отряд снова тронулся. - Он все же командир наш. А по закону военного времени...

- По закону военного времени я его, стервеца, теперь денно и нощно стеречь буду, как сейф с драгоценностями, чтоб он сдох!

...Запомнилась первая бомбежка. Самолеты шли куда-то на юго-восток. Потом повернули к шоссе, зловеще черные в лучах заходящего солнца. Сделали круг. Зашли на цель. Слева от шоссе упала бомба. Вторая, третья... Запомнилось - летящая наискось в небо верхушка телеграфного столба с фарфоровыми чашечками и обрывками проводов на них. Все шарахнулись вправо, к лесной полосе. Бунчужный тоже побежал. Это была первая в его жизни бомбежка. Взрывы бомб. Крики людей. Конское ржанье. Детский плач... Скорее от этого хаоса!

Он перепрыгивал через канавы, путался в мелком кустарнике. Сердце колотилось не в груди уже, а где-то в горле. Темнело в глазах. Не хватало дыхания. А самолеты, казалось, были везде, покрыли собой все небо, затмили солнце... Потом до сознания дошло, что это - паника. И надо во что бы то ни стало преодолеть ее. Сейчас. Сию минуту.

Он сделал над собой усилие. Остановился. Огляделся, хватая воздух пересохшим ртом. И вдруг увидел, как там, на той лесополосе, куда он так стремился, почти одновременно взорвалось несколько бомб. Одна за одной. В ряд... Он упал на землю, приник всем телом к ней, чувствуя, как над головой со свистом проносятся обломки деревьев и комья земли. Потом поднялся. С удивлением отметил, что самолетов немного - всего три. И вовсе не трудно определить, куда они идут, куда сбрасывают бомбы, когда грозят опасностью, а когда можно стоять и спокойно смотреть на них. Досадуя на себя, стараясь преодолеть неловкость, он уже неторопливо зашагал к шоссе, где находился перед бомбежкой отряд и где бросил свой вещевой мешок. Как же далеко он успел убежать! Самолеты сделали еще один заход, постучали пулеметами и убрались. Ватажков сидел на краю небольшой канавы у шоссе и курил... Более безопасного места не сыскать... Это Бунчужный понял. И еще понял, что Ватажков видел все: и то, как Тарас в панике перемахнул через эту спасительную канаву, и то, как мчался к лесопосадке, навстречу взрывам. Спросил:

- Ты все время здесь?.. А я совсем ошалел от страха.

- У меня поначалу тоже так вышло. Соскочил с платформы и бежал, пока башкой о березу не стукнулся.

Умел нужные слова найти Яков Михайлович. Всегда умел.