Читаем Капитан госбезопасности. Ленинград-39 полностью

Капитан госбезопасности. Ленинград-39

– Демонстрируйте свою готовность помогать следствию, заливайте их подробностями вплоть до самых интимных. – Навроцкий расстегнул пальто и пиджак, всунул портфель за пояс, быстро застегнулся. – Что я, скажем, говорил в кино, что я говорил о своей работе. Скажем, врал, что тружусь в газете. Они будут вас запугивать, не бойтесь. У них на вас ничего нет, Марина. Они могут рассчитывать только на ваш испуг.

В квартирной дали послышалось «Кто там?», неразборчивый, краткий ответ, потом клацнул дверной замок.

– Я приду за вами через день. К тому времени, я уверен, все уляжется. И мы уйдем вместе.

По коридору затопали, зажгли свет, загудели привыкшие приказывать басы.

– Я не могу уйти без вас, такой у меня приказ, я должен буду его выполнить. Так что ждите. Ну, прощайте, Марина. Все будет хорошо.

Он поднес ее руку к своим губам, поцеловал пальцы.

– Окно за мной затворите очень тихо.

Навроцкий так ловко, бесшумно и быстро оказался по ту сторону окна, едва коснувшись подошвами подоконника, что Марина сначала не поняла, что произошло, а когда поняла и закусила от испуга кулак, то стало очевидным – ее ночной гость не летит к земле, молотя в воздухе руками и ногами. Нет, вот его голова в проеме, он поворачивается к ней анфас, а его пальцы лежат на оконном косяке. Гость подмигивает ей, отпускает брус и скрывается за стеной.

Карниз. Ну, конечно, карниз! Как она забыла?

Навроцкий не забывал о карнизах, расположенных в метре от уровня окон каждого из этажей. Его взгляд обежал двор и дом, когда они с Мариной шли от ворот к подъезду. Граф удивился ширине этих карнизов, словно специально… И тут же отбросил «словно». Конечно, специально, как иначе объяснишь. Да, предусмотрены для противопожарной эвакуации – карнизы тянутся вдоль всего дома, проходят под пожарными лестницами, которых по одной через два подъезда. Еще раз тогда посетило графа удивление – а домушников они не боятся? Ах да, тут же вспомнил Навроцкий, ведь в Счастливом Завтра преступность будет окончательно побеждена, а дома строятся именно под него.

Сейчас Денис Александрович двигался к ближайшей из пожарных лестниц. Карниз шириной в две ладони позволял передвигаться по нему быстро и уверенно.

– Где ее комната? – требовали в коридоре.

Девушка, дрожащей рукой нажимала на задвижку, говоря себе «не спеши, Мариша, спокойно, они еще будут стучать, ждать, пока ты встанешь, оденешься». В дверь комнаты забарабанили.

– Откройте, гражданка! Милиция! Или мы ломаем дверь!

– Сейчас, сейчас! – не выдержала она. – Оденусь!

Руки отказывались слушаться. Закроются когда-нибудь проклятые шпингалеты?! «Не дави, Мариша, не дави, а то стукнет эта железка. Осторожно крути из стороны сторону, она и зайдет»…

…Интересно, подумал Навроцкий, если шофер выйдет из автомобиля, посмотрит вверх, увидит он темный силуэт на неосвещенной стене или нет? Впрочем, шофер не успеет выйти. Через минуту он окажется на лестнице, еще через полминуты на крыше. Когда-то давно, очень давно он научил себя не бояться высоты. Не раз выручало…

Марина тряслась и вытирала то, что ей перечислили, рукавицей для горячей посуды, первым куском материи, подвернувшимся под руку. «Ничего не забыть. Окно, рюмки, бутылка…» В дверь отчаянно лупили. Марина наткнулась на стул и уронила его. Когда она нагнулась, чтобы его поднять, дверь уже начали высаживать.

– Сейчас оденусь! Подождите! – кричала она, продолжая обтирать рюмки и столовые приборы, но уже салфеткой, рукавицу она отбросила, неудобно…

…Был соблазн взобраться по лестнице быстро. Но важнее сделать это аккуратно. Лестница опаснее карниза, она может вздрогнуть по всей длине от неосторожного движения, подняв порядочный грохот. Перед глазами Навроцкого ползли перекладины, руки пачкала ржавчина и обжигал холод металла.

Наконец он выбрался на крышу и, ступая по кровельной жести с осторожностью дворового кота, пробрался вдоль невысоких перил, за которые норовило зацепиться пальто, к открытому слуховому окну. На чердаке его встретила плотная тьма и пыль, сразу забившая рот и нос.

Можно пробраться на другую сторону дома, имеющего форму прямоугольника, и из слухового окна без риска быть обнаруженным посмотреть, как будут уводить Марину и увезут ли ее вообще. Но опять же он не имеет права рисковать. Ему необходимо как можно скорее спуститься по «пожарке» с другой стороны дома и убраться из квартала, делающегося с каждой секундой все опаснее.

«Но что же произошло? – терзался Навроцкий. – Кто и какой совершил промах?» Над этим следовало подумать…