Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Всеобщее легкомыслие по поводу газовых атак позволяло надеяться, что у бойцов вражеской роты, взявшей в осаду наше подразделение, сумки с противогазами на боку вообще отсутствуют. А вот в снаряжение наших танкистов противогаз входить обязан. В окружение попал не полупартизанский отряд, не разведчики, а войсковое подразделение. Да, под рукой у наших ребят противогазов может не оказаться, но тогда должны быть в танках, машинах, окопах. Добегут, успеют. Во-первых, должны сообразить, что это означает, разглядев выползающий из леса туман, по естественным причинам невозможный холодным зимним утром. Во-вторых, почувствовав запах, похожий на тот, что издают гниющие фрукты, ощутив, как рот наполняется приторной сладостью и колет в глазах так, будто в них попали реснички, кто-то обязательно поднимет тревогу: «Газовая атака!» И, в-третьих, насколько он, капитан Шепелев, правильно помнит то, о чем говорил на обязательных для всех вплоть до начальника НКВД Ленинграда занятиях по гражданской обороне, отравляющие вещества на сильном морозе становятся малотоксичными. И даже финнов, на чей лагерь ядовитое, понукаемое ветром облако уже наползает, газ умертвить не должен. Скорее всего, дело обойдется обильным слезотечением, затрудненным дыханием, рвотными спазмами. Но этого окажется вполне достаточно. А когда газ доберется до деревни, в которой держат оборону наши ребята, он должен растерять не только концентрацию, но и поражающие свойства.

Капитан закрепил на ногах лыжи. Прошагал на них к нарезанному еловому лапнику, на котором ждал своего часа финский ручной пулемет. Прежде чем нагнуться к пулемету, Шепелев повернул голову в холодящей лицо резиновой маске. Старшина уже катил по им же проложенной лыжне к своей позиции. Минуты через две он доберется до места, еще через две будет полностью готов к началу операции. Впрочем, операция уже началась — газ скользил на салазках ветра по лесу, огибая заснеженные деревья, растекался по округе. Капитан наклонился, положил руку на пулеметное железо. «Прости меня, Женевская или какая-то там конвенция, запретившая применение на войне отравляющих веществ[26]. Прости за то, что использую газы, которые предназначались нам».

Резина маски, как вата в ушах, заглушала звуки. Вряд ли удастся расслышать крики с финской стороны. Притом что и ветер в другую сторону. Да и не требуется дожидаться этих криков.

Капитан не стал откреплять от кожуха ствола двуногую сошку. Снежный бруствер снимал необходимость приподнимать ствол. Шепелев упер деревянный приклад пулемета в плечо, смягченное толстым шерстяным бельем, гимнастеркой, фуфайкой, полушубком и белой финской маскировочной курткой (выйди он в таком виде к врагу, в финской маскировке и с их «ручником» наперевес — сразу ведь не пристрелят, только после того, как поговорят). Шепелев положил ладонь в перчатке на пистолетную рукоятку управления огнем. Сдвинул предохранитель. Поместил палец на спусковой крючок. Потом вспомнил, что в отличие от пулемета Дегтярева на финском «Лахти» имеется переключатель режима огня. Огонь одиночными ему совсем не нужен. Капитан положил пулемет на бок (все-таки чужое оружие есть чужое, на ощупь его не знаешь), отыскал «переводчик», установил его в переднее положение. Теперь готово все. Готовы должны быть и остальные бойцы, кому его первая очередь послужит сигналом.

Капитан вдавил спусковой крючок. Запрыгал, застучал в плечо упор приклада. Пламегаситель украсился дрожащим, оранжевым, демаскирующим пулеметчика венчиком. Пулемет в ушах, заткнутых резиной, стрекотал громкой швейной машинкой. Капитан не вглядывался стеклянным противогазным глазом в секторный прицел, заводя в него мушку и совмещая с целью. И цели-то не было видно, цель лишь предполагалась. Капитан глядел даже не на ствол, а на деревья внизу под холмом. Поводя пулеметом, он рассылал пули веером. Короткая очередь поверх верхушек, длинная в кроны, в хвою, опять короткая под стволы. Под пулями вздрагивали лапы, сбрасывая с себя снег, летели на землю сломанные ветви. Пулям не суждено было пролететь заложенные в них три километра. Скорее всего, на расстоянии от двухсот до восьмисот метров они просто утонут в сугробе или вонзятся в древесный ствол.

Удобное оружие сочинили финны, подумал капитан. Так вот захватил подсумок или вещмешок красноармейца, высыпал из них патроны и пополнил боезапас. Удобное для обеих сторон. Захватил ранец или рюкзак финна и все то же самое. Взаимообмен[27].

Быстро расстреляв два двадцатипатронных магазина, капитан вставил новый и отложил пулемет. Вытащил из заранее развязанного и положенного рядом вещмешка ракетницу.