Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

И протянул листок старику. Старик посмотрел на русский текст, который прочитать не мог, кивнул. На блокнотном листе Шепелев написал: «Эти люди, Ярви и его дочь, находятся в сфере особых интересов НКВД. Вреда не причинять, имущество не трогать. Капитан госбезопасности Шепелев. Ленинградское УНКВД». И подпись.

Позади повозки растянулась вереница лыжников. Каждый из них тащил за собой санки. Недостающие санки сработали за день, пустив на полозья оставшиеся от шюцкоровцев лыжи, а корпуса смастерили из досок, разломав на них ящики из шюцкоровского схрона. Гвозди тоже подарили бесценные ящики. Бесценные, потому что и содержимое повозки и санок было из тех же ящиков. У каждого лыжника свешивалась на грудь винтовка, а на спине висел или пистолет-пулемет «Суоми», или ручной пулемет. Пулеметы, кроме одного «Дегтярева», были финские «Лахти-Салоранта», которые днем изучали под руководством старшины.

Отдыхали часто. Главным было не достигнуть места как можно раньше, а вообще его достигнуть. И при этом не выдохнуться, потому что ночью силы ой как понадобятся. Вот застуденеть этой ночью не получится, горячей выйдет ночка до самого утра. Одно то, что повозка сбросит груз в трех километрах, ближе рискованно, от места их утреней дислокации и дальше перетаскивать придется на себе, затребует немало силенок. Но перетащить еще не все, еще надо будет и растаскивать. И что-то из сил должно остаться к рассвету, ко времени икс, когда они начнут свою одновременно продуманную и бесшабашную, но совершенно негуманную операцию.

До рассвета еще далеко. А пока скрипели полозья саней, сопела лошадка, да тяжело дышали, старающиеся поспеть за ней люди…

Глава десятая Несоблюдение Женевского протокола

«Наша война против напавшего врага будет самой справедливой из всех войн, какие знает история человечества».

Из проекта Полевого устава 1939 года

1

Светало. Сумраку оставалось рассосаться только в лесу. Солнце загоралось лампой в холодном карцере — светит, но не греет. Судя по рассветному небу, тех, кто выживет, ждал и сегодня ясный день. Под утро окрестности затихли. Даже прекратились отдельные винтовочные хлопки. Наверное, с обеих сторон устали от ночного боя.

Зато третьей стороне помогли разрывы гранат и перестрелка. Под этой шумовой завесой они не особенно беспокоились, что какой-нибудь неосторожный звук, например, треск порвавшейся санной веревки, а уж тем более скрип полозьев достигнут чужих ушей и вызовут переполох у занятого вылазкой противника. Имелся и еще повод не беспокоиться — их перемещения совершались вдали от локального ТВД[25] и от финских постов.

Собственно постов охранения как постоянных постов у финнов не было. Они использовали передвижные посты. Это — основное, что должны были выяснить вчера в разведке Шепелев и Попов, и они выяснили. Финны с присущей им серьезностью не оставляли без внимания подступы к деревне и окружающему ее лесу по всему периметру. По проложенной лыжне, опоясывающей маленький театрик военных действий, пробегали часовые, иногда останавливаясь и всматриваясь, вслушиваясь. И бежали дальше по военно-спортивной трассе свой бесконечный караульный забег, чтобы, как эстафету, передать пост следующему лыжнику. И следующий отправлялся на круг. Не хлопают ушами, похвалил их вчера капитан Шепелев, не только дороги держат. И тогда он понял, что использовать надо как раз их национально-серьезное отношение ко всему тому, чем им приходится заниматься. Серьезный человек, увидев, что в него летит снаряд, не станет креститься, молиться, чтоб пронесло, или полагаться на авось, авось недолет или мимо. Он попытается спастись. Вот и хорошо.

Рассвело. Теперь осталось дождаться, когда следующий часовой, широко размахивая руками с лыжными палками или без них, пронесется по трассе, на отрезок которой направлен сейчас бинокль Шепелева.

— А вот и он, — прошептал капитан. — Пошел на круг. Выждем чуть.

Лежавший рядом в вырытой в снегу норе завозился старшина и так же тихо, как командир, произнес:

— Трех минут хватит. У него тоже бинокля, небось, имеется. Еще разглядит наши кружева на снегу.

— Пускай разглядывает. Все равно уже поздно. Хорошо, что ветер не изменился. Как говорят моряки, ветер попутный. Ладно, начинаем.

Они выскользнули из снежного укрытия и перебрались к саням.

Капитан второй день поражался, как быстро он освоился с лыжами. Вот сейчас он вполне спокойно обходится без палок, даже ловко получается. Может быть, его давние предки были охотниками и ходили за зверем на кожаных снегоступах?

Сначала они со старшиной вытолкнули на вершину холма, на котором прятались, первые санки, потом вторые. Санки получились тяжелые. Упарились, толкая их вверх вдвоем.

Теперь почти все было готово к началу операции, которую, если давать кодовое наименование, можно назвать «Бумеранг». Осталось последнее «почти».