Капитан госбезопасности. В марте сорокового

— Что? — переспросил оглохший дежурный-казах…

Услышав звуки выстрелов, Кемень не выдержал и выскочил из будки. Он был до крайности взведен и начал бы стрелять в любого, кто бы и откуда не появился. Но все-таки удержался от того, чтобы палить в открывшийся дверной проем.

— Что так долго? — кинулся Кемень к «Жоху». В руке последнего звенел в подстаканнике стакан, над которым поднимался парок.

— На, брейся, — «вор» протянул сокамернику стакан и опасную бритву, — на ощупь придется. Давай шустрее!

Украинец без лишних и глупых вопросов скрылся в будке дежурного. На ощупь бриться не придется — осматривая ящики, Кемень наткнулся на карманное зеркальце.

А капитан Шепелев подошел к тяжелой железной двери, отодвинул оконце, поглядел через него на двор, освещенный светом фонарных столбов и прожекторами. «Ага, на месте».

Сколько посвященных в их план, вдруг посетила капитана досада, недопустимо много. Но иначе не получалось. Надзиратели, поставленные сегодня в смену на интересующие посты, не из местных жителей. Они из внутренних войск НКВД, переведены во Львов в октябре прошлого года, это все-таки какая-никакая гарантия. Но гарантия, понятно, не полная. Пять месяцев-то прошло. И если среди них… Ладно. Вообще немало слабых мест имеет план. Но ничего не попишешь. Товарищ Берия четко поставил задачу, рамки которой не порушишь: фиктивный побег и через него внедрение. Организовать побег из тюрьмы НКВД, пусть и не самой оборудованной и совершенной из тюрем, без вовлечения в игру надзирателей невозможно. Точнее, возможно, но тогда пришлось бы рисковать жизнью рядовых работников охраны. Одно радует — внедрение не долгосрочное. Для долгосрочного — слава богу, все, и Берия в первую очередь, это понимали — не достает проработанности. Потому задача упрощена — выйти на группу, сообщить о ней, далее следует захват группы, из которой потом хоть один да расколется на допросах.

— Готов? — вернулся Шепелев к будке.

— Еще немного.

— Завязывай! Там во дворе машина, кого-то ждет, шофер копается в моторе. Берем.

— А если…

— Если?! Оставайся, фраер! Пока!

И «вор по кличке Жох» двинулся к выходу. Кемень нагнал его у двери. Он что-то хотел сказать, может, про то, что не успел добрить правую щеку, но «Жох» его осек:

— Заткнись.

«Зис» с открытым капотом и окунувшимся в мотор человеком в кожаной куртке стоял напротив выхода из здания изолятора, метрах в тридцати от крыльца. Освещенный двор, окруженный высоким забором с колючкой, был пуст. Все-таки поздний вечер, почитай, ночь уже наступила. Разве что часовой топчется на вышке и еще эта машина, которая, по всей видимости, ждет заработавшегося «гражданина начальника».

Уже не в первого человека за этот вечер уткнулся ствол нагана.

— Не крути тыквой, козел, — ласково попросил шофера товарищ Шепелев. — И без глупостей. Садись за баранку.

— Неисправен я, — придушенным голосом выговорил водитель, выпрямившись у переднего колеса и не решаясь оборачиваться.

— Поедешь, тварь легавая, или я сам сяду за руль. А ты ляжешь дохленьким.

— Гляди, заглохнем.

Шофер вздохнул и опустил капот. Кемень уже распахнул переднюю и заднюю дверцы со стороны, обращенной к выходу из изолятора.

— Зря вы это удумали. Поймают, еще добавят, — произнес водила, оказавшись лицом к лицу с капитаном Шепелевым. От шофера пахло не бензином и смазкой, а коньяком.

— В машину, — Шепелеву не пришлось подделывать злобу. Нет, этот старший лейтенант Адамец, разыгрывающий сейчас шоферюгу, все-таки похоронит операцию. Потерпеть не мог? Или храбрости набирался?

Капитан сел на соседнее с водительским сидение. Шофер с обреченным видом, косясь на револьвер, приставленный к его животу, завел мотор.

Подъехали к воротам. Подошедший часовой приветственно махнул шоферу, заглянул в темный салон «зиса», козырнул (у Кеменя должно было сложиться впечатление, что их приняли за других) и направился разгонять железные створки.

— Воля, — радостно выдавил Шепелев по кличке «Жох», когда машина пересекла линию ограды и выехала на городскую мостовую.

— Ну? — с этим вопросом капитан повернул голову к заднему сиденью.

— Направо, — понял, что от него требуется Кемень.

Еще когда они поднимались по ступеням из подвала, вор спросил сокамерника: «У тебя есть нора, где можно отсидеться?» Тот заверил, что есть. Поэтому украинец должен был указывать, куда ехать. Ну, еще и потому, что вор Жох с городом не мог быть хорошо знаком.

— Швидше идь! — потребовал Кемень, пришедший от свободы в возбужденное состояние.

— Не надо, — остудил его пыл «вор». — Держи эту скорость, рулевой, нечего привлекать к себе внимание.

Кемень спорить не стал.