Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень

Ждать пришлось недолго; после ухода гарпунера явился вахтенный и передал, что капитан срочно требует меня.

— Получилась чертовщина, профессор, — сказал Кирибеев. — Свой промах Кнудсен объясняет вашим присутствием на корабле. Он требует…

Кирибеев не успел договорить — раздался крик Чубенко. Перевалившись через край бочки, он кричал:

— Гляньте! Гляньте! Прет, як дурный!

Что же произошло на море?

Как выяснилось, гарпун, срикошетив о поверхность воды, упал на котлообразную морду спермуэла и скатился с нее, как колун с дубового пня. Граната, навинченная на конец гарпуна, взорвалась у самой головы кашалота и оглушила его. Пока Кнудсен разговаривал с капитаном, кит держался на том же месте, где был застигнут выстрелом. Но сейчас он пришел в себя, сделал легкий поворот и двинулся прямо на китобоец…

У меня невольно сжалось сердце. Я подумал: не тот ли это случай, который отнял жизнь у капитана Гуля, а пятнадцатилетнего Дика Сэнда ^[5] сделал капитаном китобойной шхуны «Пилигрим»? К счастью, я вовремя вспомнил, что я не пассажир, а научный работник, что случаи, когда раненые киты нападают на корабли, в наше время крайне редки и что я должен сделать все для того, чтобы, как говорил мне профессор Вериго—Катковский, «фиксировать» данное явление. Я быстро настроил фотоаппарат и занял удобную позицию.

16

Кашалот шел прямо на нас. Это был старый, могучий зверь с огромной исцарапанной мордой. Удар был настолько силен, что судно вздрогнуло, покачнулось и все, кто некрепко стоял на ногах, свалились. Только Кирибеев и Олаф Кнудсен, словно привинченные к палубе, остались на месте. Кирибеев внимательно следил за кашалотом, а Кнудсен вместе с Чубенко, который после неудачного выстрела, обжигая руки, скатился по вантам из бочки, заряжали пушку.

Последовал второй, а за ним почти тотчас же третий удар в корпус. Из машинного отделения выскочил вахтенный механик. Он решил, что китобоец напоролся на подводную скалу.

Кирибеев сделал быстрый, как говорят китобои, разворот «на пятке». Кит, медленно покачиваясь с боку на бок, уходил от нас.

Олаф Кнудсен поднял руку. Чубенко объяснил мне, что гарпунер просит дать «полный вперед».

Вода за кормой забурлила, и китобоец, подминая под себя волну, ринулся вперед. Но Кнудсен снова поднял руку.

— Самый полный вперед! — почти рыча, прокричал в переговорную трубку Кирибеев.

Китобоец несся как на крыльях. Кашалот, контуженный выстрелом, сохранял, казалось, полное безразличие к нашей погоне.

Когда расстояние между китобойцем и кашалотом сократилось на дистанцию выстрела, Кнудсен попросил застопорить ход. «Тайфун», как разгоряченный конь, задрожал, разведенная им волна подкинула его чуть–чуть вперед. Кнудсен сжался, как пружина, и навел пушку, целясь в сердце кита. Грянул выстрел, вслед за ним раздался легкий свист: гарпун, таща за собой толстый линь, словно удав, кинулся вперед и впился в мощную спину кита. Сердце мое было готово выпрыгнуть от радости. Пораженный гарпуном, кашалот застыл на месте, затем вдруг как бы очнулся и резко бросился вперед. В это время внутри кита взорвалась граната. Он рванулся и стал кидаться из стороны в сторону. Линь с присвистом пошел вперед. Прошло, вероятно, не более минуты, линь натянулся, словно струна, и кашалот потащил за собой китобоец. Кнудсен распорядился «потравить» еще линя, но кашалот быстро натянул его и опять потащил нас. Потом он на секунду остановился и пустил огромный кровавый фонтан. Олаф Кнудсен и Чубенко быстро заряжали пушку для добойного выстрела, но раненый кит, мучимый болью, завертелся и начал то нырять, то выныривать, наматывая на себя линь.

Олаф Кнудсен, слегка побледнев, стал быстро что–то говорить капитану Кирибееву, сопровождая свою речь жестами. Я понял, что судну грозит опасность. Во время агонии кашалот может выпрыгнуть из воды и опрокинуться на китобоец.

По команде Кнудсена Кирибеев давал то задний, то передний ход, то полный, то малый либо стопорил машину.

К счастью, кашалот вдруг затих; пасть его раскрылась, и он отрыгнул пищу. Кнудсен воспользовался этим моментом, подвел «Тайфун» к кашалоту и с ходу дал выстрел. Второй гарпун врезался в тело спермуэла рядом с первым.

Все разом облегченно вздохнули. Но радость оказалась преждевременной: второй гарпун не кончил дела, а как бы придал новые силы кашалоту. Резким рывком он кинулся вперед. И опять лини стали разматываться с ужасающей быстротой, опять загудели ролики и блоки амортизаторов. Кашалот метался из стороны в сторону. Когда лини вытравились до конца, он снова потащил китобоец на буксире.

— Придется дай ему ече мемношко железо, — сказал Кнудсен и вместе с Чубенко начал снова готовить пушку к выстрелу. Между тем остальные кашалоты из обнаруженного нами стада с какой–то обреченной покорностью шли по кровавому следу своего товарища. Обгоняя нас, они с полным равнодушием прошли в нескольких метрах от китобойца. В прозрачной воде были отчетливо видны сильные взмахи лопастей.