Капитан Магу. Палканский дебют

На позициях двадцать второго полка воцарилось напряженное ожидание. Скоро начнет темнеть, а в темноте отбивать атаку будет куда труднее. На дороге появились повозки. С их появлением скопившаяся толпа вдруг начала деформироваться, расползаться, постепенно превращаясь в разреженные порядки, а затем выпустила вперед два щупальца пехотных колонн. Османийский командир вынужден был использовать ту же тактику, что и руоссийцы при штурме Лочева. Вот только осадной артиллерии у него не было.

Грохнула трофейная гаубица. Бомба с заунывным воем пролетела над головами пехотинцев, вспухла разрывом белого дыма между колоннами, похоже, никого не задела. Возле гаубицы суетился расчет – банили ствол, заряжали, исправляли прицел. Грохнула вторая. Снова вой и взрыв, попадание! Взрыв бомбы пробил большую брешь в левой колонне, которая тут же затянулась, будто и ее и не было.

Торопливо застучала полковая артиллерия. На фоне грохота трофейных гаубиц их стрельба казалась безобидным тявканьем. Малокалиберные гранаты то тут, то там раскидывали в стороны по нескольку фигур наступающих, но их было слишком много, и они продолжали идти вперед с упорством обреченных на смерть. А видимость с каждой минутой становилась все хуже и хуже.

Полторы тысячи шагов. Обе колонны преодолели ручей и начали растекаться в цепи.

– Штыки примкнуть! Первый плутонг! Товсь! Цельсь! Пли!

Уши заложило от дружного залпа, в нос ударила кислая вонь сгоревшего пороха. Результатов залпа уже не рассмотреть, слишком темно, но промахнуться по такой цели трудно и при плохой видимости.

– Второй плутонг! Товсь! Цельсь! Пли!

Уже хорошо слышен вой приближающейся пехоты, крики и визг раненых. Ружейные залпы гремят один за другим, часто тявкают горные и полковые пушки, время от времени солидно гремят трофейные гаубицы. Свинец и начиненный порохом чугун летят в темноту и рвут попавшееся на пути живое мясо, отрывают руки и ноги, выпускают кишки из разорванных животов. Но этого мяса много, очень много, никак не удается его остановить…

С позиции стоящей неподалеку полковой пушки доносится:

– Картечью! Огонь!

Визг летящей картечи и тут же визг тех, кому она досталась. Они уже близко, очень близко, остался буквально один рывок до того, чтобы сойтись в штыки.

– Первый плутонг! Товсь! Цельсь!

Из темноты вынырнули первые фигуры османийцев с винтовками наперевес, блеснули длинные ятаганные штыки.

– Пли!

Ружейный залп смел самых смелых и самых быстрых, но на подходе были другие. Второй плутонг успел сделать еще один залп, успела выстрелить картечью четырехфунтовка, а первому плутонгу времени на перезарядку уже не хватало.

– Бей!

Последние выстрелы в упор и лязг столкнувшейся стали, руоссийская четырехгранная игла против кривого османийского ятагана.

– А-а-а-а!!! Бей!!!

За считанные секунды капитан Магу опустошил барабан своего «гранда», спешно дергая спусковой крючок и взводя курок ребром ладони левой руки. Возникший на бруствере османийский солдат замер перед ощетинившимися штыками шеренгами, затем увидел за спинами солдат офицера, торопливо перезаряжавшего свой револьвер, и вскинул к плечу винтовку.

Смерть смотрела в глаза черным зрачком винтовочного дула. И выстрелить не успеть, и падать бесполезно, как и надеяться на промах, с пяти шагов не промахиваются. А аскер, чувствуя свою неуязвимость, штыком его не достать, и у ближайших солдат винтовки разряжены, с выстрелом не торопился, чтобы наверняка…

Алекс оглох на правое ухо, а висок обожгло огнем. На какое-то время он выпал из реальности, а придя в себя, обнаружил, что лежит на дне окопа. Кроме огнем горевшего виска и тишины справа, вроде все было в порядке.

– Вставай.

Горанович протянул капитану левую руку, в правой он держал револьвер покойного Фелонова. Ухватившись за руку, офицер рывком поднялся на ноги. Атаку отбили, солдаты торопливо щелкали затворами винтовок и уже начинали отыскивать глазами начальство, в ожидании новых команд.

– Спасибо, спас.

– Сочтемся, – кивнул себриец.

Алекс прочистил горло.

– Прекратить огонь!

Эта атака была не последней, и патроны следовало поберечь. Несколько выстрелов успели сделать полковые и горные пушки, после чего прекратили огонь ввиду полной невидимости противника.

– Взводным унтер-офицерам доложить потери и остаток патронов!

Пока унтеры разбирались со своим личным составом, их ротный командир размышлял над тем, как подсветить поле боя. Османийцев по-прежнему в разы больше, и пусть бесшумно подобраться в темноте у них не получится, но и результативность огня обороняющихся будет куда ниже.

– Ражин!

– Я, господин капитан!

– Как думаешь, если перед позициями костры зажечь, сможем османийцев раньше обнаружить?

– Костер прогорит быстро, господин капитан. Да и видимости дает немного.

Унтер прав, костер – не выход. Значит, идею надо усовершенствовать. Не костер, а большой кострище. И поджечь не сразу, а при приближении противника. Но как доставить массу горючего материала к позициям противника? Этим вопросом капитан решил озадачить стоявшего перед ним унтера.