Капитан. Наследник империи

Так и есть: тот самый крепыш из «бобика». Немец скомпенсировал падение ладонями и что было силы пнул парня каблуком в подбородок.

Боевые таланты крепыша, очевидно, тихарением и исчерпывались – удар он держал слабовато.

– Да, любимая, да! – пропыхтел капитан, перекидывая ногу так, чтобы попытаться провести классические «ножницы». Как ни странно, получилось. Всё ещё слегка оглушённый крепыш ткнулся разбитой мордой в землю.

Проклиная тяжёлый трещащий бушлат, капитан прокатился по пыльному ковылю, ухватил парня за шиворот и, возвращая долг, пробил в затылок. Потом ещё два раза – за ухо и в основание челюсти. Быстро охлопал, нашёл пистолет и не глядя сунул себе в карман.

Парень тихо хрипел. На дороге хлопали дверцы машин, гулко стонал металл фуры, привычно грохотали берцы. Скрежетала чья-то рация.

Удерживая парня за шиворот, спиной к себе, капитан вытащил «ксюху», высунул руку из-за скалы и выпустил короткую очередь – просто по дороге, чтоб пыль поднять.

Топот рассыпался по обочинам. Ответных выстрелов пока не последовало.

Капитан приставил горячее дуло к коротко остриженной голове парня. Тот было дёрнулся, но тут же замер.

– Вэвэ?

– «Рысь», – невнятно ответил крепыш.

– А ну, мяукни, – предельно серьёзным тоном потребовал Немец и, не дождавшись ответа, продолжил: – Приказ – живым?

– Так точно, да. Но в случае…

– Нет, любимая, нет, – сказал капитан. – Когда ж до вас дойдёт… На колени встань.

Парень чуть слышно всхлипнул, но подчинился. Конечно же, капитан не собирался стрелять – но пусть всё-таки пока постоит.

– Не ссы, котяра, – сказал Немец, тихо шагая назад, – переаттестация.

Преследователи что-то кричали в мегафон. Было ясно, что в это самое время приметную скалу охватывают с флангов.

Возможности оторваться в сопках не было, этот фактор капитан учёл ещё на этапе планирования выхода – в надежде, что потенциальная группа захвата расценит это как преимущество. Немец собирался от души напылить, а затем либо подставиться под пули, либо просто застрелиться. Вот явно демонстрировать способность гулять между мирами – вот этого не хотелось вусмерть.

Зато весело, а, капитан?

Он отступал в неглубокую расселину, держа под прицелом крепыша и дорогу.

Глухо булькнул подствольный гранатомёт. Капитан машинально наклонил голову и прикрыл глаза.

Но граната оказалась светозвуковой. Повезло: рванула перелётом, за спиной – били прямо с дороги, навесом.

Кашляя и проклиная хитрозадый полицейский спецназ, капитан припал к скале и опустился на одно колено. Слух отрубило напрочь. Где-то на грани видимости мелькали неясные тени.

Капитан забросил за спину «АКСУ», достал заначенную «эфку», привычно свёл усики и выдернул чеку. Зажал гранату подбородком – наверняка. Протянул руку, чтоб схватиться за Пагди.

Меча не было.

Перевязи под бушлатом тоже.

Капитан поднял голову – граната упала на колени. Он машинально придержал её рукой.

Далеко впереди, в узком треугольнике пыльной, залитой солнечным соком дороги, не оборачиваясь и прихрамывая, бежал давешний крепыш.

Крепышу, очевидно, очень хотелось жить, поэтому он рискнул кинуться под вполне вероятный выстрел своих товарищей. Или же в самом деле – капитана категорически не собирались убивать.

Так или иначе, крепыш удрал уже слишком далеко.

А в руке парень сжимал ножны с сорванным в драке Пагди – такой-то вот маленький сувенир.

– Нет, любимая, нет, – сказал капитан.

Радостно и звонко цокнул капсюль.

Мир погас.

* * *

– Навсегда?!

– Нет, разумеется, нет! Плохо же ты знаешь сударя капитана, о юный Кави.

Юный Кави зябко передёрнул ушами – с реки ощутимо тянуло холодом. В этой малой пещерке никаких свитков Дурта не хранил, потому и выбрали её в качестве временного пристанища и убежища: храни суры, да и не почуют беглецов имперские маги.

Беглецов… наново беглецов.

Кави по-прежнему не мог постичь необходимости в их бегстве из лагеря, однако прилежно и ответственно исполнил повеление сударя капитана. Теперь же, излагая юному себе историю собственных странствий, он, пожалуй, впервые задумался о том, почему со столь примечательной охотою разделяет даже и помыслы Немца; казалось бы, весьма чуждые ему помыслы.

В самом деле, ведь что ему чужой – изначально чужой – человек? Да, в Земле всё было ясно: там оказался он совершенно нежданно, лишённый как понимания происходящего, так и каких-нито перспектив; да, сударь капитан поспособствовал возвращению эльфа в родной мир – немедля отдав долг за спасение собственной жизни.

Но здесь, в Вишве?.. О, вовсе не так виделся Кави его путь в былом. Однако ж с самого их появления в Варте и цели, и тропинки, к сим целям ведущие, определял именно человек.

– Сударь капитан, возможно, и не всегда знает, что делать, – медленно произнёс Кави-старший, обращаясь к Кави-младшему, – никто не способен знать всё и всегда. И уж верно он не «самый великий воин на свете», сколь бы необыкновенным военным навыком ни обладал. Истинное достоинство заключается не в силе и даже не в мудрости, но в стремлении действовать, ибо самая могучая сила и самое полное знание суть ничто – без побуждающей их воли.