Капитан. Наследник империи

Мужчины стали друг напротив друга. Воины обеих сторон формировали неровный круг. Капитан поднял руку и слегка прищёлкнул пальцами; к нему немедленно подбежал один из гвардейцев и, сгибаясь в низком поклоне, протянул аккуратно связанную циновку.

Немец взялся за перевязь; циновка развернулась с мерным шелестом. Людская половина круга с благоговейными возгласами опустилась на колени. Орки застыли в недоумении.

Капитан протянул руку к ставшему видимым теперь мечу. Провёл пальцами по тусклому холодному лезвию, задержался на богатом эфесе, положил ладонь на кожаную рукоять. Клинок был прекрасен.

Немец поднял оружие и, закрыв глаза, приложил себе ко лбу. От суеты последних дней голова немного болела, металл лезвия удивительно приятно холодил кожу. Капитан постарался, чтобы со стороны это казалось каким-то особым воинским ритуалом – сделал постное лицо и мужественно напряг скулы.

– Это ещё что? – поинтересовался Хастагра, не выдерживая продолжительного молчания. Он уже взялся за собственный меч – великолепный полностью стальной клинок.

Капитан выждал ещё пару мгновений и лишь затем недовольно раскрыл глаза.

– Ты знаешь, что это, – ответил он с торжествующей полуулыбкой.

– Нет. Не знаю.

Немец старательно удивился. Плавным движением он принял одну из тех поз, что демонстрировали ему Кави и Содара.

– Любопытно, – мягко сказал капитан, – ты ничего не чувствуешь?

– Вонь? – с раздражением спросил орк. – Ты всё-таки обделался от страха?

– Князь! – окликнул капитан, не оборачиваясь и храня безмятежную полуулыбку. Один из гвардейцев немедленно подбежал к нему из круга. – Князь, отвечай, что за клинок держу я сейчас в руках?

– Это ж Пагди, государь, – подобострастно дыша, ответил гвардеец. – А только это ж любой князь знает, что это ж Пагди. Вот которые суров не чтят…

– Благодарю тебя, князь, – взмахнул ладонью Немец, перетекая в следующую позицию. Гвардеец поклонился ещё ниже и бегом вернулся в круг.

– «Пагди»? – иронично спросил орк.

– Любой воин царской крови немедленно признал бы этот меч, – так же мягко, но с поразительной для него самого надменностью сказал капитан. – Я признаю Пагди. Его Величество признаёт Пагди. Даже младший князь Пачима признаёт Пагди. Но ты не признал Пагди. Ты не признал Пагди, меч истинных царей. Либо ты не воин, либо… твоя матушка не отличалась скромностью, а, Хастагра? А мудрый Ангъул – он-то хоть знает, от кого на самом деле его старший сын?

На последних словах Немец повысил голос, и теперь уже воины Варты взорвались издевательским хохотом и свистом.

Хастагра стиснул рукоять меча. Кожа его ещё больше посерела, многочисленные шрамы на ней потемнели. Но самообладания орк не утратил, и Немец убрал палец с крючка спрятанного в кармане пистолета.

– Один порез, – подзудил капитан противника, – единственная царапина. Ты готов умереть?

– А ты уверен, что сумеешь нанести мне эту царапину? – зарычал орк, взмахивая собственным клинком. – Я лучший мечник Степи, и я…

– Лучший – по сравнению с тем зелёным сбродом, который был перебит у гробниц одним-единственным эльфом? – презрительно осведомился капитан. – Твой младший брат уже рассказал тебе про свой позор, а, Хастагра? Эльф, Хастагра! Всего лишь жалкий эльф! А знаешь ли ты, кто учил этого эльфа бою на мечах?..

– Кто бы ни учил, сейчас он встретится со своей смертью! – довольно непоследовательно заявил орк.

Капитан принял самую задумчивую из стоек, какую только мог вообразить, вспоминая самурайское кино.

– А ты и в самом деле храбрый воин, Хастагра, – произнёс он торжественным голосом. – Что же. Я дам тебе шанс доказать, что ты действительно сын своего отца.

* * *

Для спецназа рукопашный бой – ремесло факультативное: «в драке побеждает тот, у кого осталось больше патронов». Однако случается и так, что патронов поровну, нож потерялся где-то по дороге, а победить всё равно очень хочется.

Или, например, надо взять языка.

Или – вот как сейчас – спровоцировать здоровенного молодого орка на драку без оружия.

В сорок один год, как ты ни старайся, тело выглядит либо на сорок один – либо ещё хуже. На фоне мощного зелёного парня в юбке капитан, оставшийся в штанах и ботинках, смотрелся слабовато, чего уж там-то. В каком-то смысле он даже рад был, что Хастагра не удосужился снять шлем: под железной личиной надменные ухмылки не так заметны, а то ведь дикарь, который позволяет себе достаточно долго над тобой насмехаться, подлежит уничтожению немедленному – вместо спланированной Немцем показательно-назидательной казни.

Нет уж. Мы волноваться себе не позволим, мы из нас не выйдем. Мы всё сделаем аккуратно, постепенно, возвышенно и романтично. Чтоб девочки визжали, а, капитан?

Хастагра широко раскинул руки – крепкие такие, длиннющие грабли, – задрал голову и взревел дурным голосом. Рисовался, гадёныш, перед своими; ну и страху нагонял. Если б капитан такое видел впервые, впечатление было бы сильным. А так – ну бычара, ну орёт… авось, пупок вылезет.