Капитан "Ориона"

Часть 3.12, Диана. 8 июля 5398 года

Сектор Эпсилон-3 Спасательная база № 31

8 июля 5398 года от Восшествия Императора

3:22 (время станции)

Она бежала. Изо всех сил, преодолевая сопротивление густого воздуха, продираясь сквозь трёхкратную перегрузку, ничего не видя из-за тёмных точек в глазах… Бежала и понимала, что не успеет. Дверь в рубку «Сапамандры-5.1» закрылась и заварилась, как бывает только при разгерметизации. Она ударилась дверь с разбегу, из груди вышибло дыхание, боль растеклась по телу.

«Подожди!»

Она колотила ладонями по сверхпрочному бронепластику, всё ещё на что-то надеясь…

Диана!

- А? — по комнате разлился слабый свет, очертив контуры мебели и чью-то фигуру, — Макс?

- Вообще-то Алекс, — фыркнул он, — но знаешь, наверное, скоро я начну отзываться на Макса.

- Прости, — вздохнула девушка. — Что, опять?

- Опять, — парень провёл ладонью по её щеке, убирая прилипшие волосы и стирая слёзы. — Слушай, да что там такое случилось, на этой тридцать четвёртой станции? Почему всех ребят, которые были тогда в смене, отправили по домам или на лечение, даже расспросить некого… Технику конфисковали, всех по отпускам разогнали, одна ты вернулась назад! Это потому, что контракт на службу прерывать нельзя? А если бы можно было, ты бы тоже сейчас где-то лечилась? — Диана молчала, Алекс взял её руку, погладил пальцы. — Что тебе такое страшное снится?

Она помолчала, но ничего кроме тяжелого вздоха выдавить не смогла.

- Ди, я никому не расскажу, честно. Я понимаю, там, тайна государственная, или, не знаю, опасное что-то… но сон-то ты можешь рассказать? Может, полегчает?

- Вряд ли, — передёрнула плечами она.

— Ди…

- Я сейчас, — она высвободила ладонь, набросила халат и ушла в ванную.

Яркий свет давил на не привыкшие глаза, она почти на ощупь нашла ручку и пустила воду. По спине заструились горячие ручьи, понемногу расслабляя мышцы, вымывая из груди вечную мерзлоту.

«Сколько времени прошло? Две недели? Три? Может, больше?»

Она тщательно растёрлась полотенцем, встряхнула волосы, посмотрела в глаза своему цифровому отражению на двери ванной.

«Ну что, подруга, полегчало? Сколько ещё ночей выдержишь?»

Глаза были тёмными и мутными, под ними залегли глубокие тени, накрепко въевшиеся за последнюю неделю. Или за две? Какая разница… Волосы упали за спину мокрой спутанной массой, оставив только прилипшую к щеке прядь, слишком короткую, чтобы заправить её за ухо. Девушка накрутила прядь на палец, протянула до подбородка.

«Почти достаёт до губ, ещё пара миллиметров. Раньше было больше.»

Алекс всё ещё сидел на кровати, встретил её тревожным взглядом, погладил по плечам:

- Полегчало? Спать?

- Полегчало, — вздохнула она, — спать.

Лёгкое одеяло укрыло плечи, она устроила голову на груди парня, поглаживая ладонью ямочку над его ключицей.

«А у Ориона здесь родинка…»

Сердце замолчало на долгие полсекунды, потом в отместку садануло изнутри по рёбрам так, что Диана чуть не вскрикнула от боли, закусила губу, крепко зажмурилась.

«Не думать это имя. Запрещено, нельзя. Дышать ровно, спокойно, не реветь! И так каждую ночь, как по расписанию, ведро слякоти на подушке… Тише, спокойнее…

Ты же обещал найти меня, где ты лазишь?!?»

Сердце опять попыталось убежать, пробив себе путь наружу — ну её, такую хозяйку, издевается как хочет…

Диана перевернулась на другой бок, прижала ладонью обиженное сердце.

«Тише, не нервничай. Ты всего лишь мышца, если не сдохла сразу, значитзаживёшь. Когда-нибудь…»

Боль уходила, не навсегда, так, до срока. Забуривалась вглубь, туда, откуда не выковыряешь, не вымоешь горячей водой. Боль стала её сиамским близнецом, недоразвитым уродцем, от которого не избавиться, потому что сердце у них одно на двоих.

Боль многолика. Боль потери, боль обиды, боль рухнувших иллюзий, боль самообмана…

«Неужели ты всё ещё веришь, что он придёт?»

Боль надежды. Пока ещё не обманутой, ну да на то она и надежда, чтобы умирать последней.

Девушка смотрела в пространство перед собой, отстранённо отмечая, что Макс… Алекс, бездна возьми её абсолютную память, Алекс! Макса рядом больше нет, он служит на Земле, вторым пилотом. Чёрт!

Слёзы опять покатились градом, тяжелые и душные, хотелось распахнуть окно и набить полную грудь свежести, которой здесь нет и не будет никогда, как и окон. И флаеров. И Макса. И несносной Мирабелки, сколько бы она сейчас отдала за пару её ироничных замечаний! Мира сидела бы здесь, на краю стола, как она любит, в руке была бы чашка хорошего кофе, её глаза прищурились бы над краем чашки, а ноздри вбирали бы запах. А потом она, так это невзначай, повела бы плечиком: «А в честь чего сырость? Неужели ты нашла что-то, чего не можешь добиться? Только не говори, что я угадала, мы поспорили с Ником на месячную стипендию, что это невозможно! Я уже даже туфли на эти деньги присмотрела».

Диана тихо фыркнула, против воли улыбаясь. Мирка чудо. И написала ей уже два письма, на которые не получалось ответить, как ни старайся.