Капитан Пересмешника (СИ)

— Лиса могу вышвырнуть хоть сейчас, а вот ты… Я уже объясняла. Мне нужен артефактор.

— Для чего?

— А для чего еще нужны артефакторы? Ты должен кое-что собрать. Как только сделаешь, будешь свободен. Я разорву контракт.

— И я все забуду?

— Само собой, — кивнула капитан, не обращая внимания на то, насколько близко я стою, так близко, что ее дыхание щекотало кожу в вороте рубашки.

Но Калисто будто вовсе меня не замечала, она смотрела в пол и вертикальная складочка прорезала высокий лоб от того, что капитан хмурилась.

— Кали, — растянул я ее имя, наклонившись к самому уху, осторожно сжимая пальцы на остром локте. Сапсан тут же вскинулась, дернулась и отскочила, как ужаленная. Я усмехнулся про себя.

— Не смей ко мне прикасаться, — отчеканила девушка, сильнее сжимая полы рубашки. Взъерошенная и растерянная, она была почти напугана.

Хорошо.

— Как скажешь, — я все-таки не смог сдержать улыбки, и Калисто нахмурилась сильнее, настороженно глядя на меня. — Когда смогу приступить?

— Как только прибудем на Шагар. Через четыре дня, — бесовка повернула голову к окну, а я опять подошел к ней.

— Почему?

— Основная часть там. У тигров.

Провести языком вдоль венки на ее шее оказалось до смешного просто, и до ужаса возбуждающее. Капитан отшатнулась практически тут же, но я успел заметить, как закрылись на вдох ее глаза, как пробежала вдоль тела дрожь.

— Я же сказала тебе меня не трогать, — почти прошипела Калисто.

— Никак не могу с собой справиться, — пожал плечами, добавляя во взгляд побольше честности.

— Что ты задумал, волк?

— Ничего, — развел я руками. — Лишь вернуть тебя себе. Сделать тебя своей, обнимать, целовать, слышать твои стоны, глотать твои крики, чувствовать, как ты извиваешься подо мной, маленькая птичка, как сгораешь от моих прикосновений.

— Прекрати, — пробормотала девушка, а лицо залил жаркий румянец.

— Нет. Знаешь, что я хочу сделать с тобой? — я загнал ее в угол, оперся руками о стену по обе стороны от ее головы, склонился почти вплотную.

— Тивор…

— Я хочу облизать с ног до головы твое тело. Медленно. Тщательно.

Ничего не пропустив. Хочу, сначала войти в тебя пальцами. Почувствовать, как ты туго обхватишь меня, как сожмутся на вдох внутренние мышцы, как окутает твой жар, как намочит их твой сок, хочу услышать твой стон. Я подведу к самому пику, и покину твое тело, чтобы услышать просьбу. И ты попросишь, простонешь, прокричишь, ты вцепишься в меня когтями, — я говорил, а Калисто дрожала от каждого следующего слова, сильно закусив нижнюю губу, глядя огромными глазами. — И как только ты сделаешь это, опущусь на колени, раздвину шире твои бедра и попробую тебя на вкус. Я буду лизать и слегка сжимать зубами, пить тебя. И ты обязательно кончишь мне в рот. Дико. Сильно. А потом я отымею тебя на столе, войду сзади, на всю длину. Выйду. И снова войду. Я буду вколачиваться в тебя, пока ты не закричишь, я буду ласкать твою грудь, сжимать и теребить соски, лизать кожу, кончать в тебя. Трахать тебя. И обязательно снова укушу. — Я клацнул зубами у самого ее уха, а птичка дрожала уже открыто.

— Пошел-к-морским-бесам, — выдавила она, сквозь зубы, отчаянно зажмурившись.

Кажется, мне только что удалось найти подход к Калисто. Где бы только теперь самому отыскать холодный душ?

Я наконец-то договорился сам с собой, и испытал от этого невероятное практически блаженное облегчение.

На верхней палубе был только Калеб. Эльф, сидел на дощатом полу у левого борта и что-то сосредоточенно вырезал из дерева. На ловца и зверь.

— Расскажи мне о ней, — опускаясь рядом, обратился я к квартирмейстеру.

— Зачем? — он даже не повернул головы в мою сторону.

— Я хочу узнать ее лучше, но говорить со мной сейчас капитан отказывается. Я облажался.

— Облажался, оборотень, это не то слово. Если бы все зависело от меня, я бы тебя придушил, — спокойно проговорил ушастый. Когда мужик говорит таким тоном, невольно начинаешь ему верить.

— Я был бы не прочь померяться с тобой силой эльф, но на данный момент меня больше волнует другое.

— Откуда я знаю про вестника и Дарину? — стружка мелкими колечками осыпалась на палубу. Казалось, он полностью сосредоточен на том, что делает. — А ты еще не понял, Тивор?

— Про то, что вы — семья? С трудом верится, — мне, правда, было сложно понять, что заставляет шестнадцать мужиков плясать под дудку сопливого капитана. Нет, Кали знала свое дело, несомненно. Она не злобствовала, не отличалась истериками, и действительно была прямолинейна, иногда даже излишне. Но если отбросить всю эту патетику? Их ведь действительно сложно назвать пиратами, в привычном понимании, все шестнадцать абсолютно разные. Разного возраста, разной силы. Так почему они вместе?

Что их держит, что скрепляет, с чего все началось?

— А ты поверь. Я понимаю, что для того как ты, это слово — пустой звук, но для нас оно имеет почти сакральное значение.

— И, тем не менее, Кали казнила почти четверть команды, — мотнул я головой.