Капитан повесился! Предполагаемый наследник

Тем временем в Хайлеме случился небольшой кризис. Сэр Халберт Лэмюэл, эксперт министерства внутренних дел, изъявивший желание приехать днем и произвести повторное вскрытие, в результате целого ряда обстоятельств оказался в Хайлеме прямо с утра – прибыл тем же поездом, что и мистер Хафкасл. На вокзале его никто не встретил – ни старший констебль, ни суперинтендант, ни инспектор из Скотленд-Ярда, – и он был уже на грани нервного срыва, когда вдруг на глаза ему попался дежурный констебль с напарником, предложивший тотчас послать за встречающими. На это сэр Лэмюэл ответил, что наверняка все они заняты своим делом и их присутствие ему совершенно ни к чему, и попросил проводить его в участок, что и было сделано. Там он высказал все, что накопилось у него на душе, сержанту Гейблу, который просто из кожи вон лез, стараясь заменить отсутствующее начальство.

Во время этой суеты и неразберихи доктор Тэнуорт томился в морге в ожидании этого, как он был уверен, столичного сноба. Мало того, пользуясь служебным положением, к нему явился мистер Лавджой, сгорающий от любопытства и с нетерпением предвкушающий дальнейшее развитие событий. Ничто не могло заставить сэра Лэмюэла проявить грубость по отношению к коллеге перед представителем закона, а потому Тэнуорт, обнаружив, к своему удивлению и восторгу, что столичный эксперт сама любезность, успокоился и обрел присутствие духа.

Сдернув с трупа простыни, сэр Лэмюэл принялся обследовать каждый дюйм кожи – от черепа до кончиков пальцев на ногах. Особое внимание уделил конечностям, где кровь застоялась, пока тело находилось в подвешенном состоянии, ведь именно в этих его частях посмертное окрашивание было наиболее ярко выраженным и его можно было отличить от синяков невооруженным глазом. Раза два он просил доктора Тэнуорта сделать срезы в таких местах, которые затем исследовал под микроскопом. В каждом случае было очевидно, что кровь не образовала там экссудатов, то есть не перетекла из сосудов в ткань – она истекала с краев срезов и легко смывалась под тонкой струей воды даже в нынешнем ее свернутом состоянии. Никаких синяков или порезов на теле не было, лишь след от удавки на шее да легкое посинение на губах с внутренней их стороны. Лэмюэл обратил на это внимание присутствующих и заметил, что вызвано это давлением во время удушения.

Когда труп перевернули на живот, обнаружилась отметина на правом бедре, заинтересовавшая лондонского медэксперта: прямоугольное углубление размером в три квадратных дюйма, причем оно было более явным там, где ткани были плотнее, и почти незаметным над тем местом, где кость была ближе к коже.

– Результат какого-то давления, – произнес Лэмюэл. – Достаточного по силе, чтобы образовалась ямка, но недостаточного, чтобы остался синяк. Значит, оно имело место уже после смерти.

– Могу ли я узнать, что заставило вас прийти к такому выводу? – спросил мистер Лавджой, с интересом разглядывая повреждение.

– Если бы оно возникло до смерти, то приток крови заставил бы ткани и кожу распрямиться и принять свой обычный вид сразу после того, как давление прекратилось. И появиться это повреждение могло в любое время после смерти, вероятно, даже здесь, на хирургическом столе, если под тело подложили что-то твердое. Вы могли бы заняться данным вопросом, доктор Тэнуорт. Кстати, вы заметили это повреждение, когда проводили первичный осмотр?

Доктор Тэнуорт слегка покраснел.

– Нет. Тогда его не было, – ответил он.

– Но он явно лежал на чем-то с тех пор. Вряд ли это имеет большое значение, но советую уведомить полицию. Так, доктор Тэнуорт, теперь странгуляционная борозда. Надо бы сделать еще один небольшой срез – вот тут, будьте добры.

Сэр Лэмюэл указал место на шее, и доктор Тэнуорт снова принялся за работу. Выполнил он ее не слишком аккуратно, поскольку был расстроен после обнаружения этого непонятного углубления. Может, он все же видел его и не придал значения? Или совсем проглядел? Да и осматривал ли вообще это место? Конечно, он был обязан сделать это, но правда и то, что он был убежден, что произошло самоубийство через повешение, и исследовал тело на признаки насилия не столь тщательно, как требовалось. Хотя углубление вряд ли можно было отнести к признакам насилия. Это же не рана, не порез или синяк – лишь небольшое углубление, возникшее от надавливания. Тогда какое же это насилие?

– Готово, сэр, – сказал он и выложил тонкий срез на стеклянную пластину под микроскопом.

Лэмюэл долго исследовал образец, но результат был тот же, что и прежде. Ткань была повреждена сдавливанием, в результате которого образовался синяк, однако случилось это после смерти. Не было ни единого признака прижизненных повреждений. А обесцвечивание по краям углубления было вызвано посмертной гипостазой – она проявлялась и в других частях тела.