Капитан Рубахин

Василий подолгу курил у раскрытой форточки, перебирал в памяти каждый день из последних месяцев и каждый раз приходил к единственному выводу: его судьба повернула на чёрную сторону со злополучного школьного двора. И разве только его судьба?

«Зачем тебе, капитан, чужое горе? Своего мало?» – вспомнил Василий, и теперь это казалось ему предупреждением, которого он не понял.

Никто, действительно, его не обязывал будить лиха – брать того парня. Но тупо, автоматически сработала реакция мента. Все дальнейшие события уже проистекали одно из другого и вязались в железную цепь, в которой невозможно разомкнуть ни звена.

«Почему именно в тот день и час сломал себе ногу сержант-контрактник, которого Финист сменил в «бээмдэшке»? – напряжённо размышлял Василий. – «Почему Юрка остановил свою машину именно в том месте, где засел стрелок с гранатомётом?»

Рубахин не был фаталистом, и раньше он считал бы, что у него в каждой из ситуаций был выбор, но сейчас капитана всё больше одолевали сомнения.

Кто писал этот чёрный сценарий, который уже не исправить и не переписать? Разве это правильно, когда погибают такие люди, как Юрка? Где справедливость небесного суда?

Вслед за этими мыслями приходил ещё один беспощадный вопрос: «Чего ради? Это что – цена горсти таблеток? Расплата за то, что несколько сопляков тупо не побалдели где-нибудь в зассанном подъезде?»

Рубахин никогда не связывал себя в профессии такими пафосными официальными понятиями, как долг или присяга. Ещё с детства перед глазами был пример отца. Его уважали, к нему обращались за помощью, и всегда было понятно, что отец на стороне добра не по присяге, а по душе. Он этим жил, он так работал, и был участковый милиционер Никита Андреевич Рубахин счастливым человеком.

А Василию теперь всё чаще казалось, что его работа теряет свой изначальный смысл: чем больше он стремился к добру, тем больше притягивал зла…

***

В день выписки из санчасти, поздним вечером Рубахина пригласили к себе контрразведчики.

Старшему из них, подполковнику Сергею Воронову на вид было лет под сорок, а второй, Вадим Горюнов, – выглядел совсем молодым и зелёным, как и положено лейтенанту.

Они тоже были здесь в командировке. Жили в той же казарме, что и офицеры-менты, и единственной их привилегией была отдельная комната.

В комнате у контрразведчиков, рядом с солдатскими кроватями и деревянным столом ещё возвышался тяжеленный старинный сейф, украшенный на углах виноградными гроздьями и листьями из литого чугуна.

Военные как-то нашли это чудо среди развалин, и, зацепив тросом за корму БТРа, притащили волоком на территорию своего городка.

При наклоне в недрах стального монстра что-то одиноко и глухо стукалось о стенку. Стук этот сразу породил соблазнительные версии и надежды: очень хотелось мужикам, чтобы содержимое сейфа оказалось увесистой пачкой долларов или, на худой конец, тугим пучком тысячерублёвок. Самой вероятной, но, конечно, нежеланной версией была папка с бумагами.

Исчерпав к вечеру попытки вскрыть замок импровизированными отмычками, «медвежатники» вынуждены были использовать автоген.

Когда дымящаяся дверца, наконец, откинулась, участники действа хором выдохнули известные русские формулы крайнего разочарования: для них сейф был более чем пуст – в нём лежала одинокая старая книжка в затёртом кожаном переплёте и с мелкой арабской вязью на пожелтевших от времени страницах.

Воронов присутствовал на вскрытии с чисто профессиональным любопытством – на тот случай, если в сейфе вдруг действительно обнаружатся интересные документы. Он и не дал раздосадованным кладоискателям бесполезную книгу выбросить, а унёс ее с собой.

Поразмыслив на досуге, Сергей направился к местному муфтию.

Хозяин дома принял его по обычаю вежливо, но подчёркнуто холодно. Это было не ново: все прежние попытки Воронова установить с ним какие-то отношения заканчивались ничем.

Едва неподступный горец взял подарок в руки – эмоций сдержать не сумел, и глаза его радостно вспыхнули: невзрачная находка оказалась Кораном весьма древнего и особо почитаемого издания, от которого уцелели считанные экземпляры.

– Слава Аллаху! – старик с благоговением приложил книгу к сердцу. – Слава Аллаху!

Прощальное его рукопожатие было крепким и искренним – он заявил, что отныне Воронов – всегда желанный гость в его доме.

– Это тебе наглядный пример к вопросу о ценностях в этом мире, – заметил подполковник молодому Горюнову, рассказывая об итогах своей встречи с муфтием, – а наши взломщики хотели книжку выбросить! – Воронов усмехнулся. – Знали бы мужики, сколько она стоит на самом деле! – Сергей хитро прищурился. – Какой делаем вывод, Вадик?

– Самая великая ценность – наше знание! – не сморгнув глазом, ответил тот.

– Молодец, лейтенант! – от души рассмеялся Воронов. – Быть тебе когда-нибудь генералом…

Теперь сейф шикарно запирался на два больших висячих замка через проушины из арматуры, приваренные к створу.