Капитан Сорви-голова. Возвращение

Сейчас Сорви-голова рядом с Поуперсом, Логааном и Жорисой ехал на своей лошади впереди отряда, приближаясь к долине озер Крисси. Поль Редон, Леон Фортен и Фанфан скакали чуть позади. Остальные растянулись нестройной цепочкой, в середине которой, понуро опустив рыжую курчавую голову, трусил в седле Серж Отогер. Его не стали судить по законам военного времени. А сам он поклялся искупить свою вину перед товарищами. Но пока с ним никто не разговаривал. Отогеру негласно объявили бойкот, и он поэтому переживал еще больше. Тропа привела отряд к густым зарослям мимозы. Внезапно кусты зашевелились, и человек тридцать буров появились оттуда с винтовками наперевес.

— Кто такие? — спросил перепоясанный двумя патронташами загорелый почти до черноты бюргер с небольшой каштановой бородой. Судя по нашивке на рукаве куртки, это был капрал.

— Мы отряд специального назначения, — ответил коммандант Поуперс, — направляемся с секретным донесением к главнокомандующему Луису Бота от коммандант-генерала Христиана Девета. Вот его пропуск. Поуперс вытащил из планшетки свернутый лист бумаги и протянул его капралу. Тот долго по складам читал документ, затем вернул его, почесав в затылке, плюнул себе под ноги.

— Ну ладно, проводим мы вас к командующему, но только без оружия и не всех, а командиров. А это кто, пленные? — вдруг спросил капрал, увидев Жана Грандье и Фанфана в английских мундирах.

— Нет, — сказал Поуперс, — это наши разведчики. Они были в тылу у англичан и добыли ценные сведения. — А кто девица? — снова спросил любопытный капрал. — Это вам знать необязательно, — обрезал Поуперс и добавил: — Ведите нас к командующему.

— Ладно, поехали, — обиделся капрал. — Только путь не близкий. Мили три будет.

— Мы проскакали триста миль. Что такое три? — ухмыльнулся в бороду коммандант. В сопровождении капрала с философской фамилией Гегель и пятнадцати его подчиненных отряд миновал сторожевые посты и углубился в долину. Места и в самом деле здесь были очень живописные. Обилие воды всегда или почти всегда предполагает изобилие растительности. И несмотря на то, что здесь были земли Высокого Вельда, природа украсила окрестности зеленью кустарников и рощиц: акации, мимозы, ивы шелестели своими листьями под легким освежающим озерным ветерком. Мелкие птички порхали среди листьев и ветвей, издавая мелодичные звуки. Все настраивало на идиллический лад. Но это была только иллюзия мира и спокойствия. Опытный взгляд капитана Сорви-голова уже издали заметил хорошо замаскированные оборонительные сооружения. Вокруг были вырыты окопы, поросшие кустарником; виднелись блиндажи и дзоты, в амбразурах которых торчали зачехленные пулеметы. Орудия были замаскированы на второй линии обороны. Последний укрепленный район трансваальской армии каждый день ждал нападения. Если бы буры знали, какое им "нападение" приготовили англичане. Но они скоро об этом узнают. Все должны знать об этом задуманном чудовищном плане. Иначе он может осуществиться. За оборонительными сооружениями раскинулся палаточный город. Это были целые улицы из палаток, между которых ходили вооруженные бородатые мужчины. Женщины в длинных юбках и голландских чепчиках варили что-то в котлах на кострах. Дети, как всегда беспечные и радостные, носились друг за другом в каких-то своих играх. Некоторые из мужчин и кое-кто из женщин приветливо здоровались с капралом Гегелем и его бурами. Те в знак почтения приподнимали шляпы. Голова у Гегеля оказалась лысой с небольшим пушком на затылке. Но выглядел он не больше, чем на сорок лет. Кавалькада обогнула одно из малых озер, усыпанное по берегу палатками беженцев, и углубилась в центр долины Крисси. Деревья и кустарник стали более редкими. Но все чаще за ними находились дозорные. Несколько раз у Поуперса проверяли документы, несмотря на присутствие капрала, которого дозорные, кажется, знали в лицо. Судя по всему, охрана центральных коммуникаций была поставлена со всей серьезностью. Это обрадовало капитана Сорви-голова. Значит, буры бдительность не потеряли. Палатка главнокомандующего была видна издали. Над ней развевался национальный флаг. Четырехцветное полотнище плавно трепетало под легким ветерком, переливаясь красным, белым, синим и зеленым цветами. Возле палатки стояла охрана: два офицера йоханесбурской полиции. Луис Бота, так же, как и Христиан Девет, предпочитал иметь в личной охране более дисциплинированных полицейских, чем простых бюргеров. Все спешились у длинной коновязи, где уже были привязаны несколько лошадей.