Капитан Сорви-голова. Возвращение

— Нужно их задержать! — крикнул Поуперс скачущему рядом Жану.

— Дотянем до кустарников! — крикнул в ответ Жан.

Россыпь этих кустарников раскинулась в километрах полутора-двух как преддверие крупного лесного массива. Но до этих кустов надо было еще доскакать. Над головами засвистели пули. Англичане на ходу открыли огонь. Когда до кустарника оставалось примерно метров пятьсот, конь под капитаном Сорви-голова неожиданно споткнулся, попав ногой в ямку, вырытую каким-то степным зверьком. Жан скакал в конце кавалькады, собираясь первым вступить в бой с уланами. И коварный случай в самом деле дал ему такую возможность. Но он оказался не первым. Лошадь Жана упала на колено. Он не удержался в седле и, перевернувшись через лошадиную голову, свалился на землю, сильно ударившись левым боком и рукой. Боль пронзила локоть. Рука почти тут же онемела. Онемело и все тело. Жан неподвижно сидел на земле. Боли он уже не чувствовал. Он не чувствовал ничего. Это было странное ощущение — отсутствие всех ощущений. Он безразличным взглядом смотрел, как его лошадь встает с колена и, похоже, неспешно движется вслед за ускакавшим отрядом, который словно не заметил потери одного из своих. Окружающее воспринималось будто в замедленных кадрах синематографа, который ему удалось посмотреть еще в Париже. И так же, как и там, сейчас вокруг стояла полная тишина. И в этой тишине на Жана из ближайшей лощинки медленно выплыли четыре громадных лошади со всадниками, державшими в руках длинные острые копья, которые были нацелены Жану в грудь. А он отрешенно наблюдал за приближением смерти, взирая совершенно безразличным остановившимся взглядом. Сейчас копья пронзят его. И вдруг первый из всадников выронил копье и тяжелым кулем свалился с коня. Следом за первым, медленно взмахнув руками, упал на круп своей лошади другой всадник. Двое остальных подняли коней на дыбы, но один не справился с поводьями и грохнулся на поросшую пыльной травой землю, прямо затылком, потеряв каску. И словно от этого падения слух снова возвратился к Жану. Телу вернулась подвижность и боль в левой руке. А правая — уже расстегивала кобуру, ухватилась за рукоятку револьвера, который выскочил из кобуры и словно бы сам два раза выстрелил в четвертого улана. Тот рухнул рядом со своим соратником, убитый наповал. Сорви-голова инстинктивно оглянулся назад. За его спиной на коне возвышалась Жориса с еще дымящимся у ствола карабином в руках. К ним скорой рысью возвращались Логаан, Фанфан и Строкер.

— Прыгай ко мне на коня, — сказала Жориса.

— С тобой все в порядке, хозяин? — озабоченно проговорил Фанфан, подъехавший первым. Лошади маленького уланского авангарда успели ускакать в степь. Нужно было торопиться. Основные силы эскадрона вот-вот должны появиться в лощинке. Фанфан помог Жану забраться на круп коня Жорисы. Строкер и Логаан хотели уже поворачивать назад, когда Пиит случайно взглянул на лежащего без сознания улана, единственного оставшегося в живых. Это был молодой человек, почти юноша, в форме лейтенанта. Лицо Пиита при взгляде на него передернулось гримасой боли и узнавания. Он поспешно спрыгнул с коня, подбежал к лежащему улану и поднял его на руки. Строкер тоже, видно, узнав, спешившись, стал помогать укладывать лейтенанта на круп лошади Пиита.

— Зачем вам этот англичашка? — удивленно воскликнул Фанфан. — Улепетывать нам надо. Быстрее.

Пиит Логаан поднял на Фанфана взгляд полный горечи и боли.