Капитан Сорви-голова. Возвращение

— Тогда мы пропали! — в тон ему выкрикнул Жан. Он снова повернулся к лошадям и хлыстнул их кнутом по спинам. Лошади из последних сил рванулись вперед между дымящимися холмами мусора. У беглецов здесь появилось преимущество. Вонючий мусорный дым покрыл их своеобразной завесой, скрыв от взора преследователей. Сорви-голова поблагодарил провидение за такой подарок. Дым увеличивал шансы на спасение. И еще им стал помогать легкий утренний ветерок, веющий сзади и сдувающий дым в сторону оборонительных сооружений. До них оставалось не более трехсот метров, когда драгуны, потерявшие из виду беглецов, открыли беспорядочную стрельбу. Чего Сорви-голова опасался, то и случилось. Но они уже влетели в оборонительную полосу, снова подняв верх коляски. Из блиндажей и блокгаузов выскакивали заспанные солдаты и офицеры. Они ничего не понимали. Отовсюду раздавались крики. Началась паническая стрельба. Мусорный дым не давал англичанам сориентироваться в нахождении противника. Где-то послышался голос: "Буры наступают!" По всей линии затрещали винтовочные выстрелы. В серый утренний сумрак запустил длинную очередь ближайший пулемет. В общем, случилось настоящее столпотворение, которое почти всегда происходит при внезапном ночном или рассветном нападении. И Жан решил, что этот, пока неопасный, но шумный концерт, им только на руку. Странно, но коляску, набитую людьми, пока никто не заметил, хотя она мчалась вдоль окопов второй линии обороны. Сорви-голова лихорадочно искал проход, по которому из тыла к передовой линии подтягивают орудия и в наступление идет кавалерия. И вот сквозь дымовую завесу капитан разведчиков заметил неширокую колею, проложенную орудийными колесами между траншеями. Орудия завозили в блокгаузы для прицельной стрельбы по восточной равнине на случай нападения на Преторию какого-нибудь отчаянного бурского генерала. Сорви-голова без колебаний направил туда лошадей. В траншее уже стояли солдаты. Они с удивлением наблюдали, как мимо них промчалась коляска, управляемая офицером. И по этой причине никто из них не выстрелил по ней. Все ждали появления противника с фронта, но не с тыла и на рессорном фаэтоне. Двести метров между второй и первой оборонительной линией кони промчались на втором дыхании и так же беспрепятственно преодолели и передовые траншеи, не вызвав подозрения у стрелявших наугад по воображаемому врагу английских пехотинцев. Им даже в голову не могло прийти, что мягкая коляска, выскочившая в степь через проход в проволочных заграждениях, битком набита бурскими партизанами. Но в этом их вскоре убедили мчавшиеся следом драгуны. Солдаты, тем не менее, сообразили поздно. Да и то не все. Запоздалые выстрелы, пущенные вдогонку, не причинили нашим беглецам никакого вреда. Но драгунский эскадрон решил до конца выполнить свою задачу и завершить погоню. Она уже продолжалась по бескрайнему вельду. Коляска подскакивала на кочках, проваливалась в ямки, вызывая неприятные ощущения у пассажиров и особенно у Жорисы, которую начало тошнить. Словно чувствуя это, Жан выехал на проселок. Коляска пошла мягче, но драгуны неумолимо ее настигали. Опять был откинут верх, и все знали, что боя уже не избежать. Драгунский эскадрон растянулся по степи, смыкаясь и размыкаясь. Но в авангарде на вороном жеребце мчался командир эскадрона — усатый майор, старый вояка и пьяница. Он еще перед самой тревогой хватил полбутылки виски, и хмель все шумел у него в голове, делая его бесшабашным и отважным. Майор вырвался далеко вперед. А с ним еще пятеро молодцов, не желающих отставать от своего начальника. Эти герои, прижавшись к крупам своих коней и, отцепив от мушкетонов карабины, приготовились к решающему броску. Но даже выстрелить ни разу не успели. Из коляски раздался дружный залп. Все шестеро драгун во главе с майором на полном скаку свалились с лошадей, убитыми или тяжело раненными. Их кони по инерции умчались в сторону от дороги. Следующая группа резко затормозила, осадив лошадей, чтобы помочь своему командиру. Снова из коляски грянули выстрелы. Падающие люди, хрипящие кони — все смешалось в одуряющем хаосе смерти. Из второй группы драгун в живых остались только двое. К ним присоединилось еще человек сорок из отставших. Они приподнялись на стременах и открыли по коляске беглый огонь в то время, как еще примерно сорок всадников стали обходить движущийся экипаж с флангов. Пули, визжа, пролетели над головой Жана. За его спиной кто-то глухо, болезненно вскрикнул. Сорви-голова оглянулся. Ком-мандант Поуперс поник головой, упав на руки Строкера и Шейтофа. Левый рукав куртки Тиля возле плеча окрасился багряным пятном. Пастор Вейзен, сидящий рядом, тут же стал перевязывать рану. Фланговые отряды драгун между тем уже скакали почти на одной линии с коляской. Но до них с той и другой стороны было метров двести. И за свою самонадеянность драгуны тут же поплатились. С двух сторон по ним был открыт точный убийственный огонь, сбивший с лошадей еще по десятку всадников. Потеряв почти половину своего состава, оставшиеся в живых решили прекратить преследование такого опасного противника и повернули своих лошадей назад в сторону города. Проводив их взглядом и дав в их сторону для порядка еще несколько выстрелов, наши друзья приветствовали бегство врага радостными криками. Сорви-голова придержал за уздцы вконец уставших лошадей, и коляска размеренно покатила по проселку на восток.