Капитан Сорвиголова

Герои трагических приключений в «Ледяном аду» — Леон Фортен, Поль Редон, Лестанг, Дюшато, Марта Грандье, настоящая Жанна Дюшато, Тоби номер два, Серый Медведь, — поглядели бы вы на вашего Жана, охотника на гризли[67], победителя бандитов «Красной звезды», в комичном облике служанки!

Или вы, отважные молокососы и мужественные буры, оплакивающие храбрейшего из храбрых — капитана Сорвиголову! Что стало бы с вами, если бы вы увидели, как он в белоснежном чепце, завязанном бантиком под подбородком, в юбке до пят и переднике орудует возле печки, бежит на звонок и отвечает своим фальцетом: «Да, миледи… Нет, миледи…»

Нетрудно представить, какой бешеный взрыв хохота вызвал бы у вас этот маскарад, сменивший драму воинской жизни. А между тем для самого Жана Грандье в этом не было ничего забавного. Дни шли за днями, не внося никаких изменений в несуразное и полное риска существование, грозящее каждое мгновение при малейшей оплошности с его стороны превратиться в настоящую катастрофу. Для человека более зоркого, чем старая леди, достаточно было бы одного неловкого движения или случайно вырвавшейся нотки мужского голоса, чтобы тотчас же разгадать тайну, скрытую от миссис Адамс. А это повлекло бы за собой страшные для беглеца последствия.

К счастью, вечно молчаливая, всегда чем-то озабоченная и часто грустившая леди жила в полном одиночестве. Провизию ей доставляли на дом. Единственное занятие затворницы состояло в усердном чтении описаний военных событий в местных газетах.

Терпение Жана истощалось. С каждым днем он ощущал все острее безвыходность и нелепость своего положения. Отважного юношу тянуло на поле битвы, откуда доходили до него лишь отрывочные известия о новых победах, одержанных друзьями-бурами. Но как бежать из Саймонстауна без денег, без платья? Как, ускользая от цепких лап полиции, пройти через Капскую землю, где каждый незнакомец оказывался под подозрением? Или, может, по-прежнему оставаться служанкой миссис Адамс? Нет, лучше смерть! Лучше сто смертей, только не это!

На шестнадцатый день своего пребывания в коттедже Жан уже готов был совершить безумный шаг, как вдруг к нему явилось неожиданное спасение в образе почтальона.

Телеграмма для миссис Адамс! Леди лихорадочно открыла ее, прочла и в полуобморочном состоянии упала на кушетку.

— Сын… Бедное дитя!.. Боже, помоги нам! — бормотала она.

Лжеслужанка привела хозяйку в себя:

— Миледи, что с вами?

— Мой сын, артиллерийский капитан, тяжело ранен под Кимберли, осажденным этими проклятыми бурами.

«Артиллерийский капитан Адамс? Знакомое имя! Уж не он ли был в пятерке палачей Давида Поттера?» — размышлял Жан Грандье.

Но раздумывать было некогда. Старая англичанка уже взяла себя в руки и поднялась.

— Немедленно туда! Ухаживать за ним, утешать, окружить его материнской заботой… Да, да, как можно скорей! — твердила она. — Готовы ли вы сопровождать меня, Жанна?

Сорвиголова замер от восторга при мысли, что ему представляется возможность без малейшего риска, без затрат и быстро вернуться на театр военных действий.

— О, конечно, миледи! — ответил он.

— Благодарю вас, дитя мое, вы славная девушка! Ничего лишнего не брать, только самое необходимое. По небольшому саквояжу для каждой из нас — и в путь!

Миссис Адамс наскоро уложила вещи, набила карманы золотыми монетами, заперла дом на ключ, который отдала соседям, поручив их же заботам собаку, и устремилась на вокзал.

От Саймонстауна, или, вернее, от Кейптауна, до Кимберли примерно девятьсот километров по прямой и тысяча сто по железной дороге, — столько же, сколько от Парижа до Ниццы. Но продолжительность путешествия не всегда соответствует расстоянию. Если, например, из Парижа до Ниццы экспрессы идут восемнадцать часов, то даже в мирную пору самым скорым поездам на путь из Капа[68] до Кимберли требуется не менее тридцати часов, а в военное лихолетье — и того более.

Человек, который не принадлежал к военному сословию — не был солдатом, хирургом или газетным корреспондентом, считал себя счастливцем, если ему удавалось попасть на поезд. Именно перед такого рода затруднением и очутилась старая леди со своей служанкой.

Шум стоял невообразимый: протяжно выли сирены, лязгали вагоны, громыхали поворотные круги. Каждую минуту отходили от дебаркадеров[69] и медленно двигались на север поезда, набитые солдатами и трещавшие под тяжестью пушек и снарядов.

Напрасно бедная мать бегала от одного железнодорожника к другому, расспрашивала, умоляла, совала деньги. Все составы были загружены до отказа: среди этого невероятного нагромождения смертоносных машин и пушечного мяса не нашлось бы места даже для крысы.

Старушка, совсем отчаявшись, пустилась в слезы при мысли, что ей никак не попасть туда, где страдают и терпят жестокие лишения несчастные жертвы войны, как вдруг перед ней остановился с почтительным поклоном человек в форме капитана медицинской службы. Это был знакомый миссис Адамс военный хирург.

— Доктор Дуглас! Если бы вы только знали!.. — воскликнула леди.

— Миссис Адамс! Какими судьбами? Вы покинули Англию?