Капитан Сорвиголова

Трудно вообразить ситуацию хуже, чем оказаться в одиночку затерянным во вражеском стане, когда твоя жизнь ежеминутно зависит от ничтожных случайностей, от любого неосторожного движения или нечаянно оброненного слова. Однако не опасности, подстерегающие разведчика на каждом шагу, и не необходимость постоянно быть начеку являются его главной заботой. Все это, так сказать, десерт по сравнению с главной задачей, стоящей перед ним.

Разведчику необходимо везде побывать, все увидеть, запомнить огромное количество сведений о составе воинских подразделений, количестве лошадей и артиллерийских орудий, которыми располагает враг. Он должен получить полное представление о системе обороны или о диспозиции противника на марше, составить в уме карту военного лагеря, определить местонахождение штабов и, наконец, выяснить вражеские замыслы, а если это не удастся, то попытаться разгадать их самостоятельно. Все это вместе взятое – огромный труд, сопряженный с постоянной смертельной опасностью. И какими же выдержкой, мужеством, находчивостью и ясным логическим умом обязан обладать настоящий разведчик! Всеми этими качествами, а кроме того, обширным военным опытом, редким для столь юного возраста, обладал наш герой.

Сейчас Сорвиголова, скользя, как ящерица, в гуще высокорослых трав, приближался к постам британского боевого охранения. На каждом из них находилось по двое часовых. «Томми» мирно покуривали коротенькие трубки из верескового корня и вполголоса беседовали о том, о чем толкуют солдаты всех армий в мире, – о далекой родине и о семьях, оставленных на произвол судьбы.

Запах табачного дыма, приглушенные голоса, блеск штыков в зарослях помогли Жану точно определить их местонахождение. Британских постов, где несли службу пехотинцы, он не опасался. Ведь англичане – люди «цивилизованные» и, как правило, ничего не смыслят в тайной партизанской войне и ее приемах. С легкостью обманув бдительность часовых, Жан вскоре очутился в холмистой равнинной местности, усеянной, словно зубьями пилы, островерхими палатками английского лагеря.

Взобравшись на небольшую возвышенность, Жан наконец-то смог хотя бы приблизительно оценить общее количество палаток, разбитых на равнине, а исходя из их вместимости, прикинуть и число солдат. Итог получился поразительный. На том месте, где два дня назад стояли четыреста улан майора Колвилла, теперь сосредоточилась десятитысячная армия.

Продолжая движение, Сорвиголова заметил, что у горизонта вырисовываются бесконечные линии коновязей, а немного подальше – орудия с зарядными ящиками и крытые брезентом фургоны. Четыре батареи!

Полевая пекарня выдала себя запахом свежеиспеченного хлеба, а удары молота по наковальне обнаружили присутствие передвижной кузницы.

«Да тут их не меньше армейского корпуса! – подумал Сорвиголова. – Я был прав: враг, несомненно, попытается зайти в тыл коммандо генерала Бота, обойдя их с левого фланга. Надо как можно быстрей предупредить генерала!»

Принять решение всегда означало для Жана Грандье начать действовать. План возвращения возник мгновенно. Пешком и тем же путем – займет слишком много времени. Значит, нужен конь – один из тех, которых здесь, похоже, несколько тысяч.

«Больше самообладания, а остальное подскажут обстоятельства», – подумал Сорвиголова.

Уже вечерело, когда вымуштрованным размеренным шагом британского «томми» Жан приблизился к шеренге лошадей, шумно жевавших у коновязей смесь овса, кукурузы и сена. Перед каждой в образцовом порядке были разложены седла и уздечки – так, чтобы по сигналу тревоги животное можно было оседлать в считанные минуты. Часовой, торчавший у костра, даже не взглянул в сторону Жана, приняв его за одного из своих. Кому могла прийти в голову шальная мысль, что по лагерю, кишащему солдатами и офицерами всех родов войск, может запросто расхаживать бурский разведчик?

Сорвиголова взнуздал коня, отвязал поводья, прикрепленные к коновязи затяжной петлей, и только тогда понял, что совершил ошибку, которая может дорого ему обойтись. Ему следовало бы седлать и затягивать подпруги, не отвязывая поводьев, но он слишком торопился убраться отсюда и опасался, как бы часовые не заинтересовались его персоной. Поэтому Жан одним прыжком вскочил на неоседланную лошадь.

– Эй, ты не ошибся, приятель? – со смешком заметил «томми» у костра. – Это же лошадь Дика Мортона, дьявольски норовистый конек. Он тебе все ребра переломает!

Увы, предупреждение запоздало! Сорвиголова, поняв, что ситуация зашла в тупик, изо всех сил вонзил каблуки в лошадиные бока.

Вместо того чтобы рвануться с места в галоп, конь опустил голову чуть ли не до земли, изогнул спину дугой и принялся неистово бить задом. Потом поднялся на дыбы, выбросив перед собой передние ноги, а, опустившись, бешено заплясал на месте. Результат не заставил себя ждать: укротить проклятое животное было бы под силу разве что ковбоям американского Запада, словно родившимся в седле.