Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)

— Ничего, товарищ капитан, — отвечал Петров. Он был рад, что находится среди таких славных людей, как Демин и Буров, Авдеенко и Забелин, Ефим Киволя… Все это были настоящие комсомольцы, сами избравшие нелегкую, опасную судьбу десантников, воинов, для которых бой в окружении — не исключение, а правило… И это в то время, когда самое слово «окружение» рождало у слабых духом ужас.

— У каждого человека такие друзья, каких он сам достоин, — проговорил Старчак, рассказывая о том, как с первых же дней нашел себе Петров добрых товарищей.

У Петрова и впрямь были славные друзья. Даже Мальшин, часто пристававший с грубоватыми шутками и любивший прихвастнуть, казался ему простым и хорошим парнем. Ведь этот Мальшин уже трижды побывал во вражеском тылу, участвовал в схватках с гитлеровцами. Он с боями пробился к своим, а не так, как Петров, без всяких приключений.

Среди новых знакомых Бориса был бронзоволицый степняк Улмджи Эрдеев. Его выдержанности, хладнокровию и невозмутимости Петров завидовал.

Бывало так. После занятий начинается чистка оружия. Улмджи разберет свой автомат и, чуть ли не высунув язык от усердия, протирает части, смазывает их ровным слоем масла. Смотрит, чтобы не остались следы пальцев. Мальшин незаметно подложит детали своего автомата. Улмджи, словно ничего не замечая, вычистит и смажет и их. Тогда шутник возмущенным тоном требует, чтобы ему вычистили весь автомат.

— Ты зачем испортил мне все дело? — притворно строго напускается он на Улмджи. — Чисти теперь все!

Спокойно и невозмутимо Улмджи откладывает свое вычищенное оружие и берется за автомат товарища.

Правда, бывало и так, что серьезный и строгий старшина Иван Корнеев, заметив такую сцену, в наказание заставлял Мальшина чистить автоматы всех бойцов отделения. Но Улмджи никому не доверял своего оружия.

— Нет уж, товарищ старшина, мой автомат — я сам…

Нравились Борису ветераны отряда, служившие в десантных войсках еще до войны: Андрей Гришин, Иван Бедрин, подрывник ленинградец Лиодор Корнеев, пулеметчик Хмелевский, авиатехник Николай Стариков, который, несмотря на то что носил очки, считался лучшим стрелком в отряде.

Иван Бедрин не расставался с небольшим альбомом. С удивительной быстротой делал он зарисовки. Вот Старчак, сидящий за столом в штабной землянке и разглядывающий карту. Вот Улмджи Эрдеев, широколицый, с узкими щелочками лукавых черных глаз. Вот Николай Щербина, с лицом простого шахтерского парня, каким он и был до армии… А вот портрет самого Бориса.

Взглянув на рисунок, Борис сперва не узнал себя и на вопрос Бедрина: «Похож?» — ответил уклончиво: «Пожалуй, сходство есть…»

Тогда Бедрин сказал:

— Мы с тобой в этом споре заинтересованные стороны. Пусть скажет кто-нибудь третий. Показали рисунок Эрдееву.

— Кто это? Он засмеялся:

— Не обманете! Это Петров…

— Вовсе не похож…

— Как не похож! И губы, и нос, и глаза… Пошлите маме — она скажет, что похож…

Бедрин вырвал листок и протянул Борису:

— Посылай, Все равно сняться у нас здесь негде…

Парашютному делу десантников учил Петр Балашов.

Балашов, как казалось Петрову, умел все. Он и летчик, и блестящий автогонщик, и мотоциклист, и пулеметчик, и подрывник, мало в чем уступающий даже лейтенанту Сулимову — замечательному мастеру взрывов.

Николай Сулимов, хмурый на вид горьковчанин, говорил, как и многие его земляки, окая, по-волжски. Он считал, что без знания подрывного дела нет парашютиста.

— Внезапность — сестра десантника, — говорил Сулимов. — А что может быть более внезапным, чем взрыв?

15

Но главное, чему учили в отряде, — это мужеству, верности воинскому долгу.

Обращаясь к товарищам, Старчак говорил им: «Вы — революционеры. Никогда не забывайте этого».

Поначалу многим, наверное, казалось, что революционеры — это лишь те, кто сражались на баррикадах Красной Пресни в девятьсот пятом году или брали Зимний в октябре семнадцатого. Но Старчак доказывал, что сыны и внуки этих героев тоже могут называть себя революционерами.

— Поймите, — говорил он, — сейчас не простая война одного государства с другим. Нет, германские империалисты хотят уничтожить в нашей стране социализм. Мы, революционеры, не дадим им это сделать.

— Ну, а как же союзники? — спросил Демин. — Они ведь капиталисты, а идут против Гитлера вместе с нами. Старчак усмехнулся:

— Пока не идут. Это раз. А, во-вторых, кто, как не они, помог Гитлеру окрепнуть и на нас броситься. Правда, теперь они спохватились, но все равно не торопятся… Вот так, товарищи революционеры.

Заговорили о подвиге Николая Гастелло, направившего свой горящий самолет в колонну вражеских танков.

— А вы знаете, — сказал Старчак, — что капитан Гастелло служил в первом полку? Его товарищи — Лановенко, Дриго, Филин, Ильинский — и сейчас здесь. С ними вместе мы и полетим в тыл.

Ильинский, Ильинский… Да ведь я о нем писал в нашу дивизионную газету. Порывшись в своих архивах, я отыскал несколько заметок, где расеказывалбсь о том, как он бомбил вражеские аэродромы…

Когда Старчак показал мне пачку фотографий своих друзей-летчиков, я сразу же узнал Ильинского.