Капитан «Старой Черепахи». Повесть

Боцман с полуслова понял командира Держась одной рукой за поручни, он скинул плащ, бушлат, рубаху: разорвав намокшие шнурки, сбросил ботинки. Уланцев закрепил ему под мышками петлю троса, и Ковальчук прыгнул в темную пенистую пучину.

Ермаков оглянулся и сквозь пелену брызг увидел быстро удаляющуюся фелюгу.

Теперь все зависело от Ковальчука: если он не успеет ухватиться за руль до того, как корма снова появится над гребнем, его пришибет, тс тогда «Валюта» налетит на скалы. При такой волне ее не удержит никакой якорь,

Жуткое чувство охватило всех: отравится ли боцман в ледяной воде?

Репьев посматривал в сторону приближающегося берега, а Ермаков будто и не видел, что «Валюту» вот-вот ударит о подводные камни. Он спокойно ждал и вдруг Громко скомандовал

- Всем быть по местам! Приготовиться поднять кливер и бом-брамсель! Шевелитесь! Шкоты крепче держать! Живее! Живее!…

Краснофлотцы стремглав бросились выполнять команду. Спасти шхуну и их всех мог только этот человек, его опыт, его воля.

- Соколов, приготовиться прыгать за борт! - крикнул Ермаков и перегнулся через поручни: - Боцман!

Ответа не последовало, хотя Ковальчук и вынырнул в этот самый момент на поверхность и слышал оклик командира. Широко раскрыв рот, он едва успел набрать в легкие воздуха, как в лицо его наотмашь ударила волна.

Отплевываясь и вдохнув новую порцию воздуха, Ковальчук выставил вперед руки и опять нырнул. Волна с силой толкнула его под водой, ударила о перо руля, и он почувствовал, как левое плечо обожгло чем-то острым. Лопасть винта! Винт цел! А что это под рукой? Железная сеть. На винт и на руль намотались обрывки разорванной взрывом сети заграждения против подводных лодок.

Ковальчук стал поспешно распутывать огромный узел. Воздуха в груди уже не оставалось. Невольно глотнул горькой воды, но продолжал работать. Еще одно движение, еще одно, еще!… Берег близко, близко берег… «Валюту» разобьет о скалы, как скорлупу… Все погибнут… Еще одно движение… Виски лопнут сейчас, кровь бьет тяжелыми толчками, голова раскалывается.

Ковальчук, не в силах удержаться, раскрыл рот, и вода хлынула ему в легкие…

Черная зубчатая скала закрыла луну. «Валюта» поднялась на гребне волны и провалилась в кипящий водоворот.

Ермаков сжимал ручки штурвального колеса, словно прирос к ним.

- Соколов!

Сигнальщик, дрожащий от страха и от холода, перекинул ногу за борт, готовясь к прыжку.

«Бессмысленно! Теперь уже бессмысленно», - промелькнуло в голове Репьева.

- Отставить, Соколов! - вдруг звонко выкрикнул Ермаков. - Поднять кливер! Живо! Живо! Заводить мотор! - Голос командира гремел, как призывной горн. - Поднять бом-брамсель! Шкоты не задерживай! Живо, живо, альбатросы!

Штурвальное колесо быстро вертелось, подгоняемое руками Ермакова.

- Макар! - позвал Андрей помощника. - Держи штурвал. Так держать!

Репьев схватился за штурвал и налег на него всем своим худым телом. А Ермаков соскочил с ходового мостика на вставшую дыбом палубу и ринулся к фальшборту.

Ветер наполнил паруса, мачта застонала, как живая. Шкоты зазвенели, будто струны гигантской арфы. «Валюта» понеслась рядом с берегом, таким близким, что казалось, на него можно прыгнуть.

- Макар, право руля, я говорю, право, чёрт побери! - исступленно крикнул Ермаков.

Сам он вместе с Соколовым поспешно вытягивал на палубу трос, к которому был привязан боцман.

«Валюта» медленно поворачивалась носом в открытое море, и в этот момент гигантская волна взметнулась с левого борта, гребень ее загнулся и с грохотом обрушился на шхуну. Репьев не смог удержаться и, увлекаемый волной, покатился по палубе…

5

Заманив сторожевую шхуну на старое минное поле, план которого ему на днях передал через Тургаенко часовщик Борисов, Одноглазый сам чуть было не пошел ко дну. Стремясь поскорее выйти из опасной зоны, он, не глядя на штормовой ветер, рискнул поднять все паруса. Шхуна понеслась, словно сумасшедшая

Бешеная скачка по волнам продолжалась минут десять. Наконец рассчитав, что «Валюта» уже разбилась о камни, - Антос видел, что в результате взрыва она потеряла управление, - он приказал убрать большой парус, грот и добавочные топселя.

Матросы действовали с лихорадочной поспешностью, однако вихрь опередил их: заполненный ветром грот неистово хлопнул, будто выстрелил, и гигантской птицей улетел в темноту. Обломок гафеля ударил рулевого, тот свалился на палубу и тотчас же был смыт волной за корму. Шхуна повернулась в полветра.

Пока Антос добирался до штурвала, судно успело хлебнуть бортом добрую тонну воды.

В эти секунды с Иваном Вавиловым и приключилась непоправимая беда. Изготовившись вместе с двумя другими матросами взять грот на гитовы - подтянуть парус, чтобы он не работал, - Иван для крепости обернул шкот вокруг кисти правой руки. Будь Вавилов хоть немного опытнее в управлении парусами, он, конечно, ни за что бы не сделал такой глупости.

Когда налетел вихрь и грот взмыл к тучам, Иван почувствовал, что неведомая сила рванула и приподняла его. Боль помутила сознание…