Капитан "Старой черепахи"

Гулко пробарабанив, пулеметная очередь сбила гребень волны перед форштевнем «грека». Следующая очередь продырявила кливер. Но Антос не сдавался. Он поставил все паруса до места, и его шхуна резко рванулась вперед. Однако пулемет сделал свое дело: прорванный кливер не выдержал напора восьмибалльного ветра и лопнул, разлетевшись в мелкие клочья...

Погоня продолжалась не меньше часа. Расстояние между судами медленно, но уменьшалось.

— Нагоняем! Нагоняем! — обрадованно крикнул Ермакову Репьев.

Лохматыми чудовищами неслись над морем низкие тучи. Ветер ревел в снастях с неистовой силой.

Антос попытался поднять новый кливер, но его тотчас сорвало, а у «грека» была одна надежда на паруса. Стало ясно, что игра проиграна. «Валюта» находилась всего в нескольких десятках сажен от шхуны контрабандиста,

Тогда контрабандисты также открыли пулеметный огонь и ранили Соколова. Он упал, попытался подняться, но не смог: окатившая палубу волна потащила его к борту, и Репьев едва успел подхватить сигнальщика и отнести в кубрик.

Через несколько минут «Валюта» поравнялась с «греком». Перестрелка усилилась. Ермаков видел, как были ранены два контрабандиста и какой-то человек выбросил за борт чемодан.

Вначале Андрей думал взять Антоса на абордаж, но все усиливающееся волнение вынудило отказаться от этого заманчивого плана: судна разбились бы друг о друга. Оставалось, идя рядом, пережидать шторм. Все равно Одноглазый уже никуда не уйдет.

Вскоре шторм вынудил прекратить стрельбу. Теперь в первую очередь следовало думать о безопасности судна.

Ермаков оставил на мачте только взятые в рифы грот и кливер и повернул шхуну против обезумевшего ветра.

Положение шхуны Антоса было куда опаснее: она была меньше «Валюты», и море швыряло ее без пощады. Волны одна за другой перекатывались через небольшое суденышко, сломали мачту и смыли весь рангоут.

На нос «Валюты» с грохотом обрушилась стена воды вышиной в добрых полтора этажа.

С ревом и одновременно с каким-то булькающим шипением холодная вода затопила палубу и стоящих у штурвала Ермакова, Ковальчука и Репьева. Макару Фаддеевичу показалось, будто его ударили тяжелой доской, и он уцепился за поручни, к которым его прижала волна.

— Не зевай! — крикнул Ермаков.

Он крикнул еще что-то, но Репьев не расслышал. Его внимание привлекла шхуна врага, поднявшаяся на гребне соседней волны, готовой вот-вот опрокинуться на шхуну. Казалось, еще секунда — и шхуна грудой обломков рухнет на палубу «Валюты».

Макар Фаддеевич невольно отпрянул, но «Валюта» сама взлетела на гребень, и шхуна очутилась уже где-то далеко внизу в провале между гигантскими волнами.

Через секунду «Валюта» снова провалилась между холмами и опять приняла на свою палубу лавину бушующей воды. Когда же с вершины нового гребня пограничники оглядели море, они уже не увидели шхуны — на ее месте чернели лишь головы барахтающихся людей.

Репьев не верил своим глазам: «Ведь вот только что это судно было здесь, рядом!..»

— Шлюпку на воду! — скомандовал Ермаков и кивнул боцману: — Товарищ Ковальчук, спасай!

Приказ показался Репьеву безрассудным: «Разве можно кого-нибудь спасти?..»

Но спустя минуту кургузая шлюпка упрямо заныряла по волнам. В веслах сидели Уланцев и Петров, у руля — Ковальчук.

Тщетно старался Репьев уследить за крохотной шлюпкой. Вспененные волны то и дело скрывали ее. «Неужели их уже перевернуло?»

Но вот лодчонка показалась на высоком гребне, мелькнула на какую-то долю секунды, снова исчезла и снова взлетела на волне. Отчетливо были видны отчаянно загребавшие пограничники. Свирепая волна отнесла их далеко в сторону, но Ковальчук снова направил шлюпку к «Валюте». Волна перекатилась через утлую посудину, и Репьев увидел, как она наполнилась водой.

— Принимай! — крикнул Ермаков. Трое пограничников выбросили концы, но они погрузились в воду. Полузатопленную шлюпчонку стремительно ударило о корпус «Валюты» и разбило в щепы. В ней находилось восемь человек. Ухватиться за концы и выбраться на палубу шхуны смогли только пятеро.

Уланцев и двое контрабандистов не дотянулись до канатов, и прежде чем с «Валюты» успели бросить новые, пловцов отшвырнуло в сторону сажен на десять. Три головы появились над водой и тотчас скрылись, погребенные большим валом.

Спасенными оказались Ковальчук, Петров, Антос, один из его матросов и сутулый человек в ватной тужурке. Пленных немедля заперли в кормовой кубрик. Ермаков на минуту спустился в каюту взглянуть на барометр. Подвижная синяя стрелка указывала бурю...

Штормовало весь день и весь вечер. Ветер сбивал с гребней волн пену и пылью нес ее над морем.

Ермаков и Ковальчук с трудом удерживали шхуну вразрез волнам. «Валюта» вздрагивала всем корпусом, а кругом, во тьме стремительно спустившейся ночи, взметывались волны. Они то и дело накрывали шхуну. Придавленное тоннами соленой воды суденышко задирало к тучам бушприт, и пограничники считали секунды, пока лишенная силы вода не сбегала обратно за борт.