Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес]

Итак, Властелин не пожелал внять голосу здравого смысла. Не прислушался к сказанному. С ним очень хорошо поработали перед тем, как он принял Ульдемира. И дезинформация шла уже не по каналу Лезы. Значит, имелся запасной канал у Охранителя. Кто? Вероятнее всего – историк. Главный Композитор. Трудно, конечно, судить о том, ведает ли он, что творит, или его используют вглухую, как ту же Лезу. Очень приятная, кстати, женщина, везет Изару… Да, историк. Что же – надо передать ребятам, чтобы взялись за него.

Интересно, побывали они дома у Лезы? Что нашли?

Что делать теперь, когда война неизбежно начнется – а может быть, уже и началась? Как охранить от грозящих бед весь экипаж, Ястру, ребенка, которого она носит, Лезу – ее ведь могут, если потребуется, подставить те же, кто ее использовал, чтобы отвести удар от себя?

Видимо, придется покинуть планету – хотя бы на время, чтобы не подвергать никого лишним опасностям.

Как там с кораблем?

Было, было о чем поразмыслить.

Но вот – мешают…

Снова лязгнула дверь. Показался охранник – принес обед. Охраняла капитана избранная публика – из числа телохранителей Властелина. Те самые, что привели его сюда и заперли. Так что сейчас тоже появился один из шести. Поставил поднос, накрытый салфеткой, на столик.

– Ну как? – спросил капитан негромко.

– Сложно, – кратко ответил охранявший. И, покосившись на дверь, добавил: – Но будь готов в любую минуту.

Капитан кивнул:

– Мне собраться недолго. Корабль?

– Все в порядке. Если не брать дам, было бы куда проще.

– Нет, – сказал капитан.

– Значит, нет, – согласился телохранитель Его Всемогущества Властелина. – Ладно, вывернемся. А вообще – женщины тебя погубят, Ульдемир.

– Нету той женщины, – сказал капитан невесело. – Ладно, иди. Не то спохватятся, чего доброго, подсадят тебя ко мне, а здесь и одному тесновато.

– Двоих им не удержать, – уверенно ответил Рука. – Они и тебя проворонят, а уж если нас будет двое…

Он кивнул, прощаясь, и пошел к двери. Обернулся:

– Что передать?

– Любовь и поцелуй. На словах поцелуй, понял?

– Нет, – сказал Рука. – Может, у тебя и дети от слов рождаются?

Пока капитан собирался с ответом, Рука вышел, и ключ, звякнув, повернулся в замке.

Не было той женщины, это верно.

Хотя, вообще-то, она была.

В пространстве, на исходной позиции, флагман эскадры мира Нельты, десантный крейсер высшего класса, обращался на установленной орбите, повинуясь закону тяготения. По корабельному времени была ночь, и все спали – кроме тех, кто стоял вахту и кому в этот час спать не полагалось.

Дежурный по центральному посту, средний офицер космического флота, сидел за пультом, облокотившись на его край локтями, положив подбородок на кулаки. Было спокойно и скучно.

Потом в рубку неслышными шагами вошла женщина. Она медленно прошла перед пультом, скользнула по среднему офицеру взглядом, затем с интересом принялась разглядывать экраны и приборы.

Офицер нахмурился. Протер глаза кулаками. На миг закрыл их. Когда открыл, женщина стояла около пульта управления огнем и трогала пальцем круглую клавишу залпового пуска.

– Э-э!.. – забормотал офицер и замахал руками. – Нельзя! Не положено! Вы! Вы!..

Женщина не обратила на него никакого внимания, но и нажимать клавишу не стала. Она сделала еще несколько шагов, остановилась возле штурманского кресла, попробовала рукой – мягко ли, кажется, хотела даже присесть – но передумала. Офицер смотрел на нее, выкатив глаза, челюсть его отвисла. Он знал, что женщин на корабле не было и быть не могло. Надо было, конечно, броситься, схватить ее, поднять тревогу – но он лишь поворачивал голову, не в силах даже приподняться с места.

Наконец гостья снова обратила взгляд на вахтенного. На этот раз заметила его и даже улыбнулась.

И он тоже улыбнулся в ответ, сам того не сознавая – глупой, изумленной улыбкой.

Она сделала еще шаг, другой – и перестала быть в центральном посту.

Теперь офицер наконец встал. Он обошел пост, заглянул под каждое кресло, в каждый приборный шкаф. Женщины там не было. Он, однако, был уверен, что только что она тут была. Кажется, после нее остался даже слабый аромат духов.

Он покачал головой. Вытер лоб. Уселся на свое место. Придвинул к себе микрофон вахтенного журнала. Включил. Но, поразмыслив, выключил. Он понял, что фиксировать в записи появление тут женщины вряд ли стоит. Потому что за все отвечал он, дежурный. И обмолвись он о случившемся хоть полсловечком, его съедят без соли.

И еще он понял, что, если в начинающейся войне придется драться не только с Ассартом, но и с привидениями, добра не дождешься.

Хотя, может быть, то было доброе привидение? Или вообще не привидение?

Было над чем подумать.

Среди экипажа крейсера офицер не знал такого смельчака, который расхрабрился бы настолько, чтобы протащить на борт женщину, твердо зная, что отправить ее обратно на планету не будет уже никакой возможности. Офицер и сам был не робкого десятка, однако о таком проступке даже и подумать было страшно. А, собственно, думай – не думай, все равно было страшно.