Капитаны песка

Вместе с падре они обошли всю площадь. С гордостью продемонстрировали, как Сухостой, одетый кангайсейро, кричит на разные голоса, а Хромой самостоятельно управляется с каруселью, потому что папаша Франса ушел в бар выпить пива. Жаль, конечно, что днем лампочки не горят. Поэтому карусель не такая красивая, как вечером, когда кружатся разноцветные огни. Но все равно они гордились Сухостоем, который так здорово подражал разным животным, и Хромым, который приводит в движение карусель и управляется с оравой ребятишек; одни, при этом, рвались на карусель, а другие не хотели слезать. Профессор огрызком карандаша нарисовал на куске картона Сухостоя, одетого кангасейро. У него был особый дар к рисованию, и иногда он зарабатывал деньги, рисуя мелом на тротуаре портреты проходящих мимо мужчин и сеньорит, гуляющих со своими женихами. Парочки останавливались на минутку, улыбались, разглядывая незаконченный рисунок.

— Как похоже… — восхищались девушки.

Профессор собирал монетки, и дальше совершенствовал рисунок, вводил новые персонажи — моряков и проституток, пока полицейский не прогонял его с тротуара. Иногда вокруг него собиралась толпа зрителей, и кто-нибудь обязательно говорил:

— Этот мальчик подает большие надежды. Жаль, что правительству нет никакого дела до способных детей.

И зрители вспоминали случаи, когда уличные мальчики при определенной поддержке становились великими поэтами, певцами, художниками.

Профессор закончил рисунок (он изобразил еще карусель и упившегося до бесчувствия папашу Франсу) и подал его священнику. Они стояли тесной группой и рассматривали рисунок, который священнику очень понравился, как вдруг услышали:

— Да ведь это же падре Жозе Педро… — Какая-то старая карга навела на них свой лорнет, как боевое оружие. Падре Жозе Педро от неожиданности потерял дар речи, а ребята озадаченно разглядывали жилистую шею старухи и костлявую грудь, где сверкала в лучах солнца очень дорогая брошь. Несколько секунд никто не проронил не звука. Наконец падре Жозе Педро пришел в себя и сказал:

— Добрый день, дона Маргарида.

Но вдова Маргарида Сантос снова навела на них золотой лорнет:

— Как вам не стыдно, падре? Служитель Господа Бога, уважаемый человек, и здесь, среди этого сброда!

— Это дети, сеньора.

Старуха смотрела надменно, презрительно скривив губы. Падре продолжил:

— Христос сказал: «Пустите детей приходить ко мне…»

— Тоже мне, дети… — словно выплюнула старуха.

— «Горе тому, кто причинит зло одному из малых сих» — так сказал Спаситель, — падре Жозе Педро возвысил голос над злобным шипеньем старухи.

— Это не дети, это преступники. Мошенники, воры, но не дети. Может быть, это даже капитаны песка… Ворье, — повторила она с ненавистью.

Мальчишки уставились на нее, ничего не понимая. Только в глазах Хромого сверкнула злоба.

Педро Пуля шагнул вперед, пытаясь объяснить:

— Падре просто хочет помо…

Но старуха отпрянула от него и буквально завизжала:

— Не смей, не смей приближаться ко мне, мразь. Если бы не падре, я бы уже давно позвала полицию.

Тут Педро Пуля расхохотался, подумав, что если бы не падре, то у старухи уже давно не было бы ни брошки, ни лорнета. Старуха удалилась, всем своим видом демонстрируя чванливое превосходство и презрение ко всякому сброду, не преминув сказать падре Жозе Педро:

— Так вы не далеко пойдете, падре. Вам следует быть разборчивее в своих знакомствах.

Педро Пуля хохотал все громче, и священник тоже рассмеялся, хотя ему было совсем не весело из-за этой старухи, ее злобного непонимания. Но карусель по-прежнему вращалась, все так же бегали деревянные лошадки с нарядно одетыми мальчиками и девочками на спинах, и глаза капитанов песка опять обратились к ней, горя желанием взобраться на этих скакунов и лететь по кругу вместе с огнями карусели.

— Настоящие дети, — подумал падре.

А вечером вдруг пошел проливной дождь. Но потом ветер разогнал черные тучи, и засверкали звезды, заблестела полная луна. На рассвете пришли капитаны. Хромой включил мотор. И они забыли, что они не такие, как большинство детей, что у них нет дома, нет ни отца, ни матери, что они, как взрослые, должны воровать, чтобы жить, что все в городе боятся их как грабителей и бандитов. Они забыли злобные слова старухи с лорнетом. Они забыли обо всем, и стали такие же, как все другие дети, летя по кругу на деревянных лошадках вместе с огнями карусели. Сверкали звезды, сияла полная луна. Но еще ярче сверкали в байянской ночи синие, зеленые, желтые, красные огни Большой японской карусели.

Порт

Педро Пуля кинул монетку в четыреста рейсов в стену таможни. Отскочив, она упала дальше монеты Сачка. Потом Фитиль кинул свою, и она оказалась между монетами Сачка и Педро Пули. Сачок следил за игрой, сидя на корточках. Он вынул изо рта сигарету:

— Так даже лучше. Хорошая примета — начинать с проигрыша.

И игра продолжалась. Но Сачок и Фитиль все время проигрывали, и монеты, одна за одной, попадали в карман Педро Пули:

— В этом деле я мастак, — заметил он.