Капитул Дюны

– Но вы не будете требовать, чтобы я отказалась от Дункана? – очень задиристо.

– Это трудное задание, но это твои трудности.

– Это другой способ заставить меня отказаться от него?

– Прими в расчет свои возможности, вот и все, что я могу тебе на это ответить.

– Я не могу.

– Значит, ты не будешь этого делать?

– Я говорю то, что есть. Я не способна это сделать.

– А если кто-нибудь покажет тебе, как это сделать?

Мурбелла долгое, почти бесконечное мгновение смотрела в глаза Одраде.

– Я было сказала, что это освободит меня… но…

– Что?

– Я не смогу быть свободной до тех пор, пока он привязан ко мне.

– Это отречение от Досточтимых Матрон?

– Отречение? Это неподходящее слово. Я просто переросла своих бывших Сестер.

– Бывших Сестер?

– Нет, они до сих пор мои Сестры, но это Сестры моего детства. Некоторые мне глубоко симпатичны, некоторые отвратительны. Это товарищи по играм, в которые мне теперь неинтересно играть.

– Это решение устраивает тебя?

– Вы удовлетворены, Верховная Мать?

От охватившего ее воодушевления Одраде хлопнула в ладоши. Как быстро Мурбелла научилась находчивости истинной воспитанницы Бене Гессерит!

– Удовлетворена? Какое это дьявольски мертвое слово!

Слушая Одраде, Мурбелла ловила себя на мысли, что она, словно сомнамбула, продвигается к краю пропасти, в которую неминуемо свалится, но не может остановиться, чтобы предотвратить падение в бездну. Слова Одраде доносились до нее, как будто с дальнего расстояния.

– Бене Гессерит держится исключительно на Преподобных Матерях. Ты никогда не сможешь забыть это.

Ощущение сновидения прошло так же внезапно, как и появилось. Следующие слова Верховной Матери были холодны и прямы:

– Готовься к более серьезному обучению.

Тебе предстоит мука испытания – ты или выдержишь ее, или умрешь.

Одраде подняла глаза к потолку, где располагались глазки видеокамер:

– Пришлите сюда Шиану. Она сегодня же начнет заниматься со своим новым преподавателем.

– Итак, вы все же хотите это сделать. Вы хотите работать с этим дитятей!

– Думай о нем как о башаре Теге, – коротко приказала Одраде. – Это помогает.

А мы позаботимся о том, чтобы у тебя было поменьше времени на лишние раздумья.

– Я не сопротивлялась Дункану и не могу спорить с вами.

– Не спорь даже с собой, Мурбелла. Это бессмысленно. Тег – мой отец, но я тем не менее считаю, что это надо сделать.

До этого момента Мурбелла не понимала, какая сила стояла за прежним замечанием Одраде о том, что Бене Гессерит держится исключительно на Преподобных Матерях. Великий Дур, помоги мне! Неужели я буду такой же, как они?

Мы являемся свидетелями текущей фазы вечности. Происходят весьма важные события, но многие люди предпочитают их не замечать. Происходят катастрофы. Но вы не являетесь их участниками. Вы зависите от сообщений. Люди теряются в догадках. Чего стоят эти сообщения? Является ли нам история под маской этих сообщений? Или эти новости – просто продукт редакционных совещаний, тщательного отбора, который превращает живые события в переваренные и отфильтрованные предрассудками карикатуры этих событий? Сведения, которые нужны вам как воздух, редко исходят от тех, кто в действительности творит историю. Дневники, мемуары и автобиографии суть субъективные формы самооправдания. Архивы забиты такими подозрительными материалами.

(Дарви Одраде)

Приблизившись к разделительному барьеру в конце коридора, Сциталь стал свидетелем суеты среди охранников и послушниц. Собственно, стремительные движения и переполох он заметил издали и поэтому поспешил в конец коридора. Первым делом он увидел оратора Сукк Джаланто. Эту женщину Сциталь помнил: когда-то Одраде присылала ее к Мастеру под предлогом, что он «выглядит совсем больным». Еще одна Преподобная Мать, приставленная ко мне шпионкой!

Ах вот в чем дело! Мурбелла родила очередного ребенка! Вот почему здесь врачи и охрана.