Капитул Дюны

– Но мы не смеем и сидеть здесь сложа руки и ждать, когда они найдут нас. Лампадас и другие несчастья, свалившиеся на нас, ясно говорят о том, что будет с нами, когда они нагрянут. Когда, а не если.

Произнося эти слова, Одраде вновь почувствовала себя на тугом канате над пропастью, а сзади крадется темная фигура с топором. Ей захотелось погрузиться в свой ночной кошмар, оглянуться и посмотреть, кто этот палач, но она не осмелилась этого сделать. Это была ошибка Квисатц Хадераха.

Ты не видишь будущее, ты творишь его.

Тамалейн решила все же выяснить, почему Одраде именно сейчас коснулась этого предмета.

– Ты переменила свое решение, Дар?

– Нашему гхола Тегу десять лет.

– Он слишком мал, чтобы восстанавливать его исходную память, – произнесла Беллонда.

– Зачем мы воссоздали Тега, как не для силовых акций, – сказала Одраде. – О да, – продолжила она, видя, что Там собирается возразить ей. – Тег не всегда решал наши проблемы с помощью насилия. Миролюбивый башар может отводить в сторону врагов с помощью разумного слова.

Там задумчиво заговорила:

– Но Досточтимые Матроны вряд ли вообще пойдут на какие бы то ни было переговоры.

– Да, если только мы не доведем их до крайности.

– Мне думается, ты предлагаешь слишком быстрое движение вперед, – сказала Беллонда. – Пусть Белл проявит свой ум ментата и суммирует все сказанное.

Одраде сделала глубокий вдох и посмотрела на поверхность рабочего стола. Наконец это пришло. В то утро, когда она извлекла ребенка из того непристойного чана, она уже предчувствовала, что настанет сегодняшний момент. Даже тогда она знала, что подвергнет гхола испытаниям раньше положенного времени. Узы крови сделали свое дело, несмотря ни на что.

Сунув руку под стол, Одраде нажала кнопку поля вызова. Советницы молча застыли в ожидании. Они знали, что сейчас Верховная скажет что-то чрезвычайно важное. Есть одна вещь, в которой может быть уверена любая Верховная Мать, – Сестры будут слушать ее с великим вниманием, которое обязано своим происхождением не званию Преподобной Матери, а чему-то в сознании каждой Сестры.

– Политика, – сказала Одраде.

Советницы сосредоточились. Политика – это очень емкое слово. Если ты вмешиваешься в политику Бене Гессерит, то власть твоя повышается от высокой до возвышенной, и ты вступаешь в зону небывалой ранее ответственности. Ты взваливаешь на себя непомерный груз обязанностей и решений, от которых зависит жизнь очень многих, кто стоит ниже тебя. Именно это привязывало Сестер к Верховной Матери. Это слово говорило всем советницам, всем наблюдателям, что Первые Среди Равных пришли к очень важному решению.

Все услышали, как за дверью раздался шорох. Кто-то прибыл в кабинет Одраде. Верховная Мать нажала на белую пластину, вделанную в столешницу. Дверь неслышно отворилась. На пороге, ожидая приказаний Верховной Матери, стояла Стрегги.

– Приведи его, – сказала Одраде.

– Слушаюсь. – На лице не отразилось никаких эмоций. Очень многообещающая послушница эта Стрегги.

Она исчезла и появилась снова, ведя за собой Майлса Тега. Волосы мальчика были светлыми, но среди них виднелись темные пряди, возмужав, Тег станет темноволосым. Узкое лицо, на носу только начала вырисовываться ястребиная горбинка, столь характерная для мужчин из рода Атрейдесов. Светло-голубые глаза с внимательным любопытством оглядели всех присутствующих.

– Подожди, пожалуйста, за дверью, Стрегги.

Одраде дождалась, когда за послушницей закроется дверь.

Мальчик смотрел на Верховную Мать, не проявляя ни малейшего нетерпения.

– Майлс Тег, гхола, – заговорила Одраде. – Ты, конечно, помнишь Тамалейн и Беллонду.

Майлс окинул обеих женщин взглядом, но продолжал молчать, видимо, сбитый с толку той напряженностью, с которой его разглядывали обе Преподобные Матери.

Тамалейн нахмурилась. Она с самого начала возражала, чтобы этого мальчика называли гхола. Гхола выращивают из клеток трупа. Это клон, так же как и Сциталь был клонированным созданием.

– Я хочу послать его на корабль-невидимку к Дункану и Мурбелле, – сказала Одраде. – Кто лучше, чем Дункан, восстановит исходную память мальчика?

– Поэтическая справедливость, – согласилась Беллонда. Она не возразила ни слова, хотя Одраде знала, что возражения найдутся, как только мальчика уведут. Он слишком мал!

– Что она имеет в виду под поэтической справедливостью? – поинтересовался Тег. У него был высокий писклявый голос.

– Когда башар был на Гамму, он восстанавливал память Дункана.

– Это действительно больно?

– Дункан полагал, что да.

Некоторые решения должны быть беспощадными.

Одраде всегда думала, что надо преодолеть высокий барьер, чтобы смириться с фактом, что ты способен принимать самостоятельные решения. Теперь это не надо было объяснять Мурбелле.

Как я могу смягчить удар?

Бывают моменты, когда это просто невозможно. Иногда бывает намного гуманнее сорвать щадящий бинт одним рывком, причинив сильную, но кратковременную боль.