Капитуляция

Эвелин вздохнула. Какая же опасность грозила Джеку? И что, если им с Эме действительно есть чего бояться тут, в Розелинде? Ведь Леклер им угрожал! Эвелин уже жалела, что не рассказала об этом Джеку. С другой стороны, если она признается в этом сейчас, наверняка потеряет веский аргумент в споре.

— Да, я подумала бы об этом, если бы и ты отправился в более безопасное место.

Повисшую тишину нарушил Тревельян.

— Вы так похожи на пару любовников… — тихо заметил он.

Эвелин напряглась всем телом, но даже не взглянула на Трева: всё её внимание было сосредоточено на Джеке.

— Ты не мог бы вернуться в кровать? Пожалуйста, — наконец сказала она.

Его пристальный, глубокий взгляд слился с её взглядом. Джек отдал Эвелин стакан бренди и медленно двинулся к кровати. Эвелин тут же бросилась к нему, взяла за руку и помогла ему сесть поудобнее. Джек тут же схватился за перебинтованные ребра, его лицо помрачнело, но осталось непреклонным.

Эвелин по-прежнему мрачно смотрела на него.

— Я не заслуживаю твоей преданности, — задумчиво произнес Джек. — Эвелин, ты должна изменить свое решение ради Эме.

Боже, как же он напугал её!

— Я не могу оставить тебя одного в таком состоянии, раненого, — прошептала Эвелин. — Я просто не могу. И у тебя есть моя преданность, Джек, заслуженная или нет.

Она услышала шаги уходившего Тревельяна, но даже не обернулась. Джек тоже остался сидеть на месте, не шелохнувшись.

Эвелин сложила руки на груди и выдавила из себя улыбку.

Джек не улыбнулся в ответ.

Эвелин резко опустилась на край кровати с расческой в руках, совершенно изнуренная. Тревельян уехал задолго до темноты, несколько часов назад, и Эвелин нашла в себе силы примчаться вниз, чтобы поблагодарить его за беспокойство и попрощаться.

Трев был мрачнее тучи и на прощание посоветовал ей покинуть Розелинд как можно быстрее.

Что ж, теперь Трев знал, что она любит Джека, и даже догадался, что они были любовниками, — Эвелин не сомневалась, что верно поняла его замечание. Ей было так жаль, если она сделала Треву больно… Однако его беспокойство только усилило её тревогу.

А ещё Эвелин по-прежнему была поражена тем, что двое мужчин сговорились против неё подобным образом, пусть даже оба хотели защитить её.

К большому облегчению Эвелин, ближе к вечеру Джек уснул. Она заглядывала к нему несколько раз, но он лежал не двигаясь. Отдых поможет ему как можно быстрее поправиться.

Потом Эвелин легко поужинала с Эме и слугами на кухне, у большой печи. И, пока Бетт готовила Эме ко сну, Эвелин с Лораном заперли каждую дверь и каждое окно, защитив дом так надежно, как только было можно.

Сейчас было поздно — почти одиннадцать. Но Эвелин никак не могла успокоиться, ей было не до сна. Неужели над ними с Эме нависла угроза? А Джеку? Ах, если бы она только знала, почему напали на Джека! Если бы она только знала, какая именно опасность грозит ему!

Джек и Тревельян были правы. Ей не стоило жить одной с Эме и тремя слугами в Бодмин-Мур — только не теперь, после смерти Анри. Даже если бы она не подслушала тот разговор на острове, ни одной вдове не стоило жить вот так, в одиночестве. Эвелин опасалась возвращаться к дяде, но сомневалась, что найдет кого-то ещё, чтобы попросить о помощи. Даже если бы ей удалось занять денег, съемные комнаты в Лондоне стоят чрезвычайно дорого.

Из коридора, у её двери, послышались шаги, скрипнули половицы.

Эвелин вскочила и схватила пистолет, наведя его на открытый дверной проем. Сердце отчаянно колотилось, рука дрожала, и она выругалась про себя, потому что держать оружие прямо никак не получалось.

Показавшийся в проеме Джек застыл на пороге.

Оба вытаращили друг на друга глаза.

— Опусти пистолет, — быстро сказал он.

Эвелин подчинилась, чувствуя, как подгибаются колени.

— Ты напугал меня!

— У меня и мысли такой не было. — Его серые глаза вспыхнули. А потом он прямо, откровенно посмотрел на её хлопковую ночную рубашку с кружевами и распущенные, струящиеся по плечам волосы.

Ощутив, как всё внутри у него внезапно напряглось, Эвелин опустилась на край кровати. Джек был в её спальне…

Было уже очень поздно, они остались наедине, Джек был одет в мешковатые бриджи и одолженную рубашку, распахнутую до самого низа. Под бинтами вырисовывался живот, плоский и твердый. Эвелин не осмеливалась скользнуть взглядом ниже.

— Почему ты не спишь? — с усилием произнесла она, еле ворочая языком в пересохшем рту.

Джек прислонился к косяку, задержав на Эвелин глубокий, тяжелый взгляд.

— А почему ты не спишь?

И его серые глаза медленно скользнули по её лицу и ночной рубашке, типично по-мужски, с явным сексуальным подтекстом, оценивая Эвелин.

Необузданное желание вмиг овладело ею, пронеслось сквозь неё, подобно разрушительному урагану. Затаив дыхание, Эвелин медленно встала.

— Ну как я могу спать?

— А как я могу? — Ресницы Джека опустились, скрывая бушующее в его глазах пламя.

Неужели он собирался заняться с ней любовью? Он едва мог ходить! Но с чего бы ещё ему тогда заглядывать сюда?

— Я не могу уснуть, потому что волнуюсь о тебе. — Эвелин нервно облизнула губы.

Ресницы Джека взлетели вверх.