Капкан

— Господин Киу наверняка сообщил координаты этого места куда следует. Так что нам лучше убраться подальше отсюда, — спокойно сказал он. — Господин Ченг, если у вас нет других приглашений, вы можете направиться в Шужуань через нашу резиденцию.

— Да, Лей, — подтвердил Юн. — Считай это официальным приглашением.

— Ну, если меня не будут пытаться убить — я только за, — пожал я плечами. — Ничего личного, просто сегодня по гороскопу мне настоятельно не рекомендуется быть жертвой покушений.

Да и откат никуда не денется. Колени уже дрожат. Вертолёты приземлились на крыше здания автомойки — а я даже не представлял, как буду туда забираться. Как-то надо. Дэйю ведь заберётся, я уверен.

Впрочем, Юн тоже чувствовал себя не многим лучше, бледнел на глазах. Бодрым и полным сил был только Реншу. Неудивительно, впрочем — он и постарше нас всех, и в заварушке принимал только косвенное участие.

Вертолётов на крышу село три. Пилоты смотрели на нас с выпученными глазами, когда мы все влезли в одну машину, и Реншу дал команду взлетать. На крышу нас поднял он же — всех троих. Спокойно попросил:

— Не волнуйтесь, пожалуйста, это вынужденная мера, — и я почувствовал, как взмываю в воздух.

Опустившись на крышу, увидел, как рядом со мной, подхваченные той же невидимой волной, мягко опустились Юн и Дэйю.

Оставшиеся бойцы забрались на крышу сами, Реншу не обращал на них внимания. Парни делали свою работу, за которую получали хорошую зарплату — вот и всё. Трупы остались на месте. Уходить нужно было быстро, следовало позаботиться о живых. И предосторожность оказалась не напрасной.

Через несколько минут после взлёта я почувствовал некую суету и посмотрел в окно. По шоссе, приближаясь к повороту на автомойку, двигалась кавалькада военных джипов и даже один бронетранспортёр. Вовремя мы ушли, нечего сказать.

Ещё через несколько минут Реншу — единственный, кому достались наушники, — сдвинул брови и начал что-то резко говорить в микрофон. В результате наш курс ощутимо изменился, и, глядя в окно, я понял, что три вертолёта разделились. Это могло говорить лишь об одном: нас преследовали по воздуху.

Я спокойно отдавал себе отчёт в том, что если накроет ракетой или пулемётной очередью — мне конец. Ни одна техника больше не включится, я сейчас — даже меньше, чем обычный человек. Реншу, скорее всего, выживет. Возможно, вытащит Юна. А мы с Дэйю просто погибнем. Отражение этих мыслей я читал и в её глазах, взгляд которых сделался более осмысленным.

Чтобы отвлечься, я думал про Юшенга, про его странные метания. И чем больше думал, тем более понятными они для меня делались. Я снял его сестру с зависимости. Сделал то, о чём сам он мог только мечтать. И наверняка об этом Жилан написала в том письме. Может, просила заодно оставить её навсегда в покое, хотела окончательно отгородиться от своего брата-близнеца, на которого была совершенно не похожа.

Юшенг — конченый психопат и наркоман, тут двух мнений быть не может, но при этом он, кажется, всегда был предельно честен — как минимум перед самим собой. А может, просто слишком глубоко уважал сестру, для чтобы убить человека, который вернул её свободу жить. И этого порыва оказалось достаточно для того, чтобы то нечто, что объединило меня, Дэйю и Юна, перекинулось и на него.

Однако всех наших усилий не хватило, чтобы прикончить Кианга… А шансов вновь собрать хотя бы тот же состав, не говоря о чём-то большем, практически нет. Во всяком случае, Юшенг наверняка предпочтёт исчезнуть со всех радаров…

Так я размышлял, когда по расслабившемуся лицу Реншу понял, что опасность миновала. Видимо, мы влетели на территорию клана Чжоу. А когда вертолёт опустился, услышал слово «носилки». Хотел возразить, но встать не получилось. В результате на носилках утащили нас всех — Юна, Дэйю и меня. Покачиваясь и глядя в серое небо, я думал, что, кажется, впервые лежу на носилках, будучи в сознании. Забавное ощущение.

И стоило об этом подумать, как отрубился.

* * *

Остаток дня и бо́льшая часть следующего слились воедино. Я не вполне отдавал себе отчёт, в котором дне нахожусь. Приходил в себя, оклёмывался. Юн определил меня в хорошо знакомый трижды проклятый отель — в котором мы жили, когда участвовали в турнире, в котором Дэйю убила собственного отца. О таких деталях Юн, видимо, не задумывался, а когда до меня дошло, было уже поздно о чём-то говорить, и я решил — будь что будет.

Вышло так, что ночью Дэйю оказалась в моём номере. Так, как она это умела: появилась, и всё тут. Сидела на краю кровати, потом — легла рядом. Смотрела в потолок, а я смотрел на неё.

— Если скажу, что ты не виновата, тебе полегчает? — спросил я, нарушив тишину.

— Нет, — ответила Дэйю.

— А если добавлю, что он был редкостной мразью?