Капкан для Александра Сергеевича Пушкина

«Его величество, желая сделать что-нибудь приятное вашему мужу и вам, поручил мне передать вам в собственные руки сумму, при сем прилагаемую, по случаю брака вашей сестры, будучи уверен, что вам доставит удовольствие сделать ей свадебный подарок».

Пушкин посмотрел на Натали. Она стояла, опустив голову, и только красные пятна на лице выдавали ее волнение. Она боялась, что муж разгадает грубую шутку царя. Наташа пыталась понять: за что царь мстит ей? Разве она не склонилась перед августейшей волей?

И все же она решилась войти в кабинет мужа. Он обрадовался жене.

– Устала, мой ангел? Присядь, отдохни… Какой же у нас царь ревнивый! Это он тебе мстит за твое внимание к Дантесу…

– Бог ему судья… Но почему он и тебя упоминает?..

– Царь уже не может обойтись без меня… И тоже из-за тебя… Ревнует их величество. Видит бог, ревнует… – говорил Александр Сергеевич, смеясь.

И вдруг стал серьезен:

– Запомни, только мы с тобой можем устроить нашу жизнь… Только мы, женка… И беды наши скоро закончатся.

Он усадил Наташу рядом с собой и начал говорить о будущем, о подорванных финансах семьи, о долгах, о своей работе… Она начала бояться, что вот сейчас он заговорит о переезде в деревню. Но Пушкин о деревне не обмолвился ни единым словом. Успокоенная этим, она со всем соглашалась…

А жизнь продолжалась своим чередом. Жених все слал записки и цветы. Невеста, завидев посланника, стремглав бежала в переднюю.

«Милая Катенька! Безоблачно наше будущее, отгоните всякую боязнь, а главное, не сомневайтесь во мне никогда; кем бы мы ни были окружены, все равно я вижу только вас и всегда буду видеть только вас…»

Эти записки постоянно попадали на глаза Наташи, и она их читала. Она видела знакомый почерк, знакомые слова… Ах, как обидно!.. Но только как бы не выдать себя перед Коко… Неужели она ревнует? Нет, конечно, нет!..

Единственное, что ее радовало, – это то, что Александр Сергеевич, слава богу, больше не заговаривал о деревне. Она бы, наверное, сейчас не смогла бы ему отказать.

И Пушкин в самом деле не заговаривал, но это вовсе не значило, что он не мечтает о ней. На лист бумаги ложились стихи:

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь – как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

Жена мало интересовалась трудами мужа, вернее, совсем не интересовалась – ни давними, ни теми, что были только что написанными или незаконченными лежали у него на рабочем столе. Но если бы она заглянула, то ей открылось, о чем на самом деле думает Александр Сергеевич: «О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню? Поля, сад, крестьяне, книги, труды поэтические, семья, любовь…»

О предсвадебной суматохе он пишет отцу в Москву:

«У нас здесь свадьба. Моя свояченица выходит замуж за барона Геккерена, племянника и приемного сына нидерландского королевского посланника… Шитье приданого сильно занимает и забавляет жену мою и ее сестер, но меня приводит в неистовство, ибо дом мой стал похож на модную и бельевую лавку…»

Но что проку в мечтах. Долги не дают покоя, надоедает со своими фантастическими предложениями выкупить Михайловское зять, муж сестры Ольги. Михайловскому, оставшемуся без присмотра, грозит полный развал. Ему жаль Михайловского и стыдно за зятя. Он был бы рад, если бы Михайловское выкупила тригорская соседка.

Где уж ему мечтать о покупке Михайловского, когда в пору снова звать господина Шишкина, а главное, найти, что заложить. Ему удалось под заемное письмо получить 3900 рублей у отставного прапорщика Юрьева…

Вот и Рождество. В церквях служат молебен. Наступило время балов. Наталья Николаевна участвовала в них ежедневно.

Наконец, была объявлена дата свадьбы Екатерины и Дантеса. Она состоится 10 января 1837 года.