Капкан для принцессы

— Я вас умоляю! — Маркиз воздел руки к небу, для этого ему пришлось бросить руль, и машина сильно вильнула. — Сейчас же рассказывайте все про операцию! И имейте в виду: у вас и у меня очень мало времени.

— Ой, они меня точно убьют! — простонал Борис Львович, схватившись за голову. — Для этих людей убить скромного врача — все равно что выпить рюмку водки!

— Раньше нужно было думать, — безжалостно проговорил Маркиз, — нечего было браться за такую операцию! Сразу же было ясно, насколько опасны эти люди!

— Да, — печально согласился Длуголенский, — но у меня двое детей. Вы не представляете, сколько на них нужно денег! Одна учеба…

— Вот теперь и расхлебывайте… Но я могу сказать вам только одно: пока вы — единственный, кто может опознать Монику, за вашу жизнь не дашь и ломаного гроша, но если вы поделитесь со мной информацией — опасность лично для вас уменьшится.

Борис Львович тяжело вздохнул и сказал:

— В конце концов, если бы не вы, от меня уже осталась бы горстка пепла…

Ладно, поедем на Васильевский остров.

Маркиз, не спрашивая у доктора дорогу, уверенно приехал на Тринадцатую линию и свернул во двор.

— Раз вы все знаете, — сердито посмотрел на него Длуголенский, — тогда что же вам нужно от меня?

— Я не зря ем свой хлеб, — скромно потупился Маркиз, — но неприкосновенность вашего кабинета я не нарушал.

Я чту Уголовный кодекс, в разумных пределах, конечно.

Доктор позвонил, ему открыли, не спрашивая, видно, разглядели. За дверью был небольшой уютный холл, освещаемый мягким светом. В углу у двери на простом стуле сидел пожилой охранник.

На звук открываемой двери выглянула женщина средних лет в белоснежном халате и очень удивилась, увидев доктора, как видно, в такое время он никогда здесь не бывал.

— Как хорошо, что вы зашли, Борис Львович! — воскликнула она. — Я как раз хотела посоветоваться насчет Черепицыной…

— Вероника Михайловна, — прервал ее доктор, — я срочно уезжаю, когда вернусь, сообщу. Прием временно прекратить, отменить всех назначенных больных.

— А Черепицына? — растерялась женщина. — Ведь она…

— Да черт с ней, с Черепицыной! — заорал доктор. — Пускай хоть сто лет со своим носом ходит!

Он хлопнул дверью кабинета.

— Извините его, — шепнул Маркиз изумленной женщине, — он нервничает.

Отмените всех больных да скажите тому типу у двери, чтобы не спал на работе и открывал дверь только вам и персоналу, да и то лучше бы всех распустить.., пока.

Он правильно разглядел в женщине твердый характер, понял, что она не испугается и не станет причитать. Вероника Михайловна молча кивнула и отправилась к себе.

В кабинете доктор Длуголенский что-то сделал со стенной панелью, она отодвинулась в сторону и открылась внешняя стенка небольшого сейфа.

— Тайничок так себе, — хмыкнул Маркиз, — невооруженным глазом видно, что за панелью что-то есть. И сейф, прямо скажу, барахло, фирма «Барелли» несолидная. Немецкие надо брать…

— В следующий раз с вами посоветуюсь! — огрызнулся доктор.

— Неплохо бы, — скромно согласился Маркиз.

Борис Львович достал из сейфа конверт из желтой глянцевой бумаги и протянул Маркизу.

— Вот, смотрите, такой она пришла ко мне. — Он показал фотографию рыжеволосой девушки с излишне резкими, хотя и очень миловидными чертами лица.

— И вы не заподозрили неладное? — спросил Маркиз. — Ведь, на первый взгляд, в лице у девицы нет никаких недостатков.

— Вы себе не представляете, до какого абсурда доходят эти богатые идиотки! — вздохнул доктор. — Требуют, например, к абсолютно славянскому типу лица классический нос! Не нравится им свой курносый, видите ли. А что он к лицу не подходит, это им все равно!

Вдруг всем понадобились пухлые губы, как у Анджелины Джоли!

— Так в чем же дело? Что вас насторожило в этом случае? — Маркиз показал на фотографию.

— Такие лица обычно не переделывают. У людей с такими чертами лица весьма своеобразный характер… Но…

— Она была очень настойчива, да?

— В общем, я согласился и очень жалею об этом. Вот, — доктор протянул другой снимок, — такой она должна была стать и стала.

Лицо Моники полностью изменилось.

Все было другое — разрез глаз и форма носа, скулы — выше, рот — круглее. Сам облик стал слегка размытым, так что умелая косметика могла придать этому лицу совершенно разные выражения.

— Она обстригла волосы коротко и выкрасилась в брюнетку, — добавил доктор, — но, разумеется, это ничего не значит.

— Да уж, — Маркиз внимательно разглядывал снимки, — вы, доктор, большой мастер!

— Они настаивали, чтобы я полностью уничтожил все материалы, которым пользовался в процессе работы.

— Они?.. — переспросил Маркиз. — Они оба имели с вами дело?

— Да, ее спутник, этот Виктор.., он очень опасный человек, но, к сожалению, я понял это слишком поздно.

— Они обратились к вам по рекомендации?

— Да-да, конечно, — рассеянно ответил доктор, — неудобно было им отказать…

«Ну-ну, — подумал Маркиз, — небось польстился на большие деньги, жадюга!»