Капкан для зверя

Та, в которой я обрел семью и новый смысл для существования. Та реальность, в которой я встретил свою единственную женщину, сумевшую полюбить того монстра, которым я стал. Жестокого, кровожадного, бескомпромиссного. Здесь, в своей новой реальности, я сотни раз задавался вопросом, а полюбила бы этого зверя Анна? Такого, каким меня встретила Марианна? И каждый раз, отвечая на этот вопрос, понимал, что, скорее всего, нет. Она любила того парнишку, который спас ее. Но она ни за что не смогла бы смириться с чудовищем, получавшим удовольствие от чужой боли и смерти. Другое дело — добрый и благородный Влад, который всегда поступает по законам совести и чести. Он — достойная пара для нее. И все чаще ловлю себя на мысли, что меня совершенно не волнует их союз. Да и волновал ли когда-нибудь?

Закрыл глаза, отгоняя видение трехлетней давности, в котором Марианна на очередном приеме танцует с Дэном… Уже три года прошло, а я помню каждую деталь этого проклятого кадра. Облегающий темно-синий шелк на соблазнительном теле, и руки этого подонка, ласкающие ткань. Его довольная улыбка как отражение ее собственной.

В очередной раз от злости и бешеной ревности срывает все планки, и я прихожу в себя стоящим возле полуразрушенной колонны. Я разнес ее в щепки так же, как и свою жизнь… себя. От меня тоже остались одни обломки, гниющие от яда ревности, одиночества, сожаления и боли.

— Проклятье.

Да, что со мной творится сегодня? Какого хрена я снова дал вырваться на свободу чувствам? Я их похоронил. Давно. Почти три года назад. Но каждый раз, стоит расслабиться, и они вырываются на поверхность, раскидывая в стороны клочья кровавой грязи, которыми я их засыпал, пробуждая раз за разом ту боль, что лежала рядом с ними в соседней могиле.

Успел выровнять дыхание и отойти подальше от этого места, когда рядом оказался один из вершителей. Окинул удивленным взглядом колонну и склонил голову, приветствуя.

— Морт, Курд ожидает тебя.

Кивнул ему и прошел внутрь. Надо собраться с мыслями. Такие срывы у меня случались редко, в последнее время я все чаще ощущал себя машиной, равнодушной и холодной, автоматически выполняющей свою работу. До тех пор, пока не позволю себе вернуться назад, в то прошлое, которого уже не вернуть.

Уже на подходе к кабинету Курда с радостью приветствовал привычное спокойствие и равнодушие. Именно так. Я — вершитель. Я — Морт. Я — мертвец, выполняющий свою функцию. Ни больше, ни меньше.

Сказать, что Думитру был взволнован, все равно, что ничего не сказать. Сам глава Нейтралов беспокойно шагал из стороны в сторону, сжимая в руках какие-то документы. Даже стало интересно, что же такого сделала эта дрянь, если смогла вывести из себя вечно невозмутимого румына.

— Итак, Морт, вот данные на нового заключенного. Женщина. Блондинка. Вампир клана Черных львов… — название клана Курд буквально прошипел. — Нам известно только ее имя… Допрос проведешь лично, все-таки когда-то ты имел непосредственное отношение ко Львам.

Он замолчал, всем своим видом показывая, что я свободен.

— Могу я поинтересоваться, какое преступления совершила заключенная?

— Она убила одного из верховных демонов. Асмодея.

Кивнул на прощание главе, выходя за дверь и чувствуя, как ненависть к пленнице, которая сумела сделать то, о чем я мечтал долгие годы, начинает захлестывать меня вместе с диким любопытством и презрительным чувством собственного ничтожества. Какая-то девка смогла, а я нет. Ни я… ни целый клан вампиров. Впрочем, ее за это ждет мучительная смерть, я об этом позабочусь.

Глава 24

Мне завязали глаза и пинками, заламывая руки за спину, куда-то вели, точнее, тащили волоком. Все в пугающей тишине, ни звука. Ни вздоха. Слышу только свое сердцебиение судорожное дыхание. Я знаю к кому и куда попала, я даже примерно знаю, что меня здесь ждет. Я думала о тех документах, что спрятала в сейф на внешнем носителе, документы, которые могли помочь в случае моего провала, оставалась единственная надежда — на них. Да и она была ничтожной.

Вначале мне не было страшно, но постепенно, когда запахи начали сменяться, когда затихли все окружающие звуки кроме завывания ветра и карканью воронов мною начала овладевать паника. Она поднималась издалека от кончиков ногтей на ногах, до кончиков волос. Возможео именно потому что я ничего не видела. Это один из приемов психологического давления. Вряд ли эти типы боятся, что я запомню дорогу. Оттуда куда, они меня ведут почти никто не возвращается. Они уже начали меня ломать, но это даже не цветочки. Это так, детский лепет. Я чувствовала, как по моему виску стекает струйка крови и знала, что они видят ее цвет. Да я вся залита кровью: мое лицо, порванная одежда, мои волосы и руки.