Капкан из серебра с эмалью

Но мертвенная гладь воды, как правило, скрывала многое. Все понимали, что затеялась большая позиционная игра, война выдержки и нервов. Сидеть не шелохнувшись в длительной засаде – великое искусство. Фермер мог рассчитывать, что заскучавшие ищейки начнут вести себя неосмотрительно, затеют совещание с начальством, попросят дать совет или затребуют новую информацию. Под микрофон.

Короче, затишье штука кажущаяся и коварная. Тут ухо надо держать востро, готовиться к неприятностям любого свойства.

Но пока все было глухо, муторно, протяжно. Единственное происшествие за вечер – из разряда курьезных. Прогуливая Мыльникову к пляжу, майор опять заметил тетку с вязаными розочками. Она стояла у дальней кромки пляжа в позе Командора, поймавшего Дон Жуана и донну Анну на месте преступления, и обливала мир негодованием.

«И что такие на курортах делают? – поглядывая на святошу, опять подумал Гущин. – Надела бы купальник, поплавала, мелкие грехи отмыла…»

Но поскольку тетка выглядела обычной городской сумасшедшей, майор не стал брать ее на заметку. Человек, замысливший недоброе, так вызывающе не выставляется. Не торчит памятником на виду у всего пляжа.

Ужин в «Элладе» тоже прошел спокойнее некуда. Боря, чувствуя вину перед братом, повез слегка оправившегося студиозуса на пляски в Большой Сочи. Воронежцы традиционно пропадали. Сандро отсутствовал. Компанию майору и старлею составляли только семейные постояльцы да шушукающаяся парочка, покидающая отель завтра утром.

Все.

Затишье перед бурей.

Утром события начали развиваться в сумасшедшем темпе.

Свежевыбритый умытый Гущин перед выходом из номера глянулся в зеркало и посчитал парад принятым: очки блестят победно, остатков мыльной пены нет, рубашка и брюки подобраны на изумление. (Трудами жены-художницы невнимательный к тряпью майор превратился в записного щеголя.) Уже когда Станислав стоял на пороге, в его кармане негромко запиликал мобильный телефон. На дисплее стояло имя подполковника Коростылева.

– Да, Анатолий Николаевич, здравия желаю, – запирая дверь номера и удерживая трубку возле уха плечом, поздоровался майор.

– Привет, Стас, – глухо пробасил начальник. – Ты нужен. Сейчас выйдешь из отеля и иди по переулку к центру поселка. Тебя там встретят.

– Что-то случилось? – Следователь быстро перехватил соскальзывающий с плеча телефон.

– Выходи. Жду, – ничего не объясняя, произнес Коростыл ев, и в трубке раздались гудки отбоя.

Стас быстро скатился на первый этаж, торопливо кивнул Покатутасу, который традиционно копошился в бумажках за конторкой в холле, и выскочил на улицу.

На небе собирались тучи. Прохладный ветер ворошил верхушки плодовых деревьев за заборами, майор спешил по переулку. Он слишком хорошо знал своего начальника, чтоб не отметить его дико напряженный голос. Коростылев так разговаривал при полнейшем, мягко говоря, аврале. Сегодня тон начальника напрягся по-рекордному.

«Случилась жесть, случилась пакость», – предвосхищал майор. Под его сандалии попадали камушки, ноги торопящегося следователя подворачивались, больное колено начало постанывать. Но так бывало и если Гущин нервничал. Или к непогоде.

Стас стремительно приковылял к развилке. У поворота, ведущего не к морю, а в горы, стоял знакомый «таксист» капитан Остапченко.

– Здравия желаю, – взаимно поздоровались коллеги и пожали руки.

– Что тут у вас случилось?

– Убой, – одним словом ответил усатый молчун.

– Кто? – похолодел майор. Если его вызвали, то, вероятно, найдено тело кого-то из немногочисленных здесь знакомых.

– Женщина, из отдыхающих. Тебе сейчас все на месте объяснят, Станислав.

Убогая разбитая дорожка довела майора и капитана до еще одной развилки. Поворачивая направо, Стас уже слышал голоса, раздававшиеся из-за высоких колючих кустов. На большой поляне у осыпавшегося каменистого склона работала следственно-оперативная группа из четырех человек. За ними, с невероятно хмурым видом, наблюдал подполковник Коростылев.

Удивившись присутствию шефа, Стас подошел к нему вплотную.

– Давно прилетели? – спросил, обращаясь к начальнику в присутствии третьих лиц на «вы».

– Еще вчера, – ответил мрачный Николаевич. И двинулся к лежащему на земле телу, прикрытому огромным синтетическим полотнищем.

Тело лежало возле самой осыпи. Из-под полотнища торчала сухонькая женская пятка – потрескавшаяся, небольшая, жалкая. Мужчина в перчатках – вероятно, криминальный медик, откинул покрывало, и Стас увидел ту самую святошу, что убивала его взглядом.

Сейчас выцветшие серые глаза в синих подводках стеклянно таращились в небо. По разинутым губам покойницы ползали две мухи. Длинная юбка безумной расцветки лежала на тощих вытянутых ногах, сиреневые шлепанцы с пластмассовыми подсолнухами стояли рядом. Шею покойницы перечеркивала темная странгуляци-онная борозда – бедняжку задушили.

– Ты ее знаешь? – спросил Коростылев.

– Видел, – сглотнув, ответил Стас. – Она вчера за нами таскалась… За мной и Мыльниковой.