Капкан из серебра с эмалью

– Знаешь, майор, в чем главная проблема мест, где наблюдается большое скопление народа? – Стас на риторический вопрос не ответил, и Зарецкий продолжил: – Народ, майор, – гадит. Где попало, как попало и сколько получится. Причем это не исключительно российская проблема. Я жил в Лондоне, так вот нашим улочкам за их переулками возле пабов не угнаться! Вонь стоит, можешь мне поверить… – Фермер поморщился. – Но я отвлекся. У нас есть кафе. На прибыльном месте, казалось бы. Но нам пришлось его закрыть – между кафе и чужой столовкой есть переулок, куда народ – толпами! – ходит гадить, хотя до общественного сортира рукой подать. – Зарецкий с возмущением во взоре поглядел на сыщика, но тот ему не посочувствовал. – Пришлось закрыть. Зимой собираемся перекроить территорию… – Константин осекся. Он продолжал говорить о бизнесе отца, как будто тот зимой еще будет функционировать. Помрачнел. И начал говорить отрывисто: – Кафе закрыто, но там осталось оборудование. Сандро лежит в одном из морозильных ящиков. Я жду, пока из кафешек на пляже уйдут отдыхающие. Потом перевезу Сандро сюда и взорву этот дом к чертовой матери. Перед вашим приходом я на всякий случай занес в котельную несколько канистр с бензином. И пару мешков с удобрением для сада – там аммиачная селитра, но думаю, такие тонкости мы оставим. Достаточно вырвать газовый шланг из бойлера и зажечь свечу на втором этаже. Газ заполнит дом – взрыв неизбежен. Канистры, мешки с селитрой я поставил у несущей стены в подвале, здесь все рухнет – тела две недели выковыривать будут. Я ответил на твой вопрос?

– Да. – Стас не понял, как вообще членораздельно смог составить односложный ответ! Язык ворочался во рту, как дохлая селедка. – У тебя есть техническое образование? – невнятно поинтересовался.

– У меня есть голова, и я умею работать с Интернетом.

– А дом взрывать не жалко?

– Спроси еще, не жалко ли мне папу.

– Считай, спросил.

– Жалко, – кивнул отцеубийца. – Мне жалко нашего общего прошлого.

– А общего будущего с папой уже давно нет?

Зарецкий произвел рукой изящный жест и принял позу размышляющего философа. Красуется, сволочь, подумал Гущин и изобразил лицом смертельно заинтересованного слушателя. «Покерная» партия, где ставкой были жизни, продолжалась, следователь помаленьку навязывал свою игру. В отличие от карточной соперничество двух интеллектов – преступника и сыщика – было ему привычно. Майор съел стаю волков, выискивая по оговоркам-недомолвкам определяющий мотив! И всякое бывало, порой приходилось и простофилей прикидываться. С московским картежником это, увы, не прокатило. Но негативный результат – продукт, с которым можно поработать, отталкиваясь от ошибок.

– Будущее было. Еще час назад.

Здесь Константин слукавил. Когда он узнал, что полиция подобралась к нему вплотную, мысль «С папой придется расставаться» начала укореняться. Вначале, правда, рассматривалось только расставание как таковое. Но позже, когда принялся шибко беспокоить вопрос безбедного существования, сын в мыслях «пожалел» родителя: «Тебе придется жить с позором, ты этого не вынесешь, так, может, лучше – безболезненно и сразу?..»

Нет, безусловно, Константин все сделал, чтоб сбить сыскарей со следа! Но его рука не дрогнула, когда бутылка французской воды «Перье», солидная, стеклянная, с толстым донышком, опускалась на голову родителя. Папа знал, как отследить финансовые потоки, текущие в карман сбежавшего сына, только он мог врезать по живому. По мошне.

Короче, к расставанию с родителем Фермер подошел уже готовым. И в какой-то степени был даже благодарен сыщику, тот как бы принял за него решение отряхнуть прах с ног своих, и теперь перед Константином предстала вся ВСЕЛЕННАЯ. Лондон с крепенькими конопатыми девчонками, Париж с много возомнившими о себе француженками, жаркий Мадрид, непритязательный Чикаго…

План вырваться из Сочи по фальшивому паспорту, к сожалению, уже не сработает. Но выехать из города можно и на попутках, а вообще… кто будет искать покойника? Сегодня Константин Зарецкий погибнет под развалинами дома вместе с папой и московскими гостями. Там же обнаружат разметанные во все стороны останки маньяка Таришвили. Который – ой-ой-ой! – пришел к другу, где его знает каждая собака совсем не фигурально. Вероятно, Сандро хотел попросить помощи у друга или тривиально обокрасть, денег на уход в бега у него не было…

– У меня самого есть еще один бонусный вопрос, – внезапно произнес Зарецкий. – Почему вы называли меня в разработке Фермером?

«Боже ж мой! – саркастически восхитился следователь. – Нас, оказывается, колхозное прозвище задело? Мы б хотели, чтоб нас Царем убийц величали?»

Но Гущин приглушил издевку. Он полностью контролировал беседу, давно привык не попадаться на мелочах, а потому изобразил недоумение:

– Не понял. Откуда ты знаешь, как мы тебя называем?!