Капкан. Ты самый опасный для меня

Он балансировал на грани дозволенного. Без штанов было непередаваемо зябко. Я никогда так не ездила, потому что знала, что есть вероятность прибыть к пункту назначения ледышкой. Куртки было так мало, чтобы согреться… А потом появились его руки. Рома крепко сжимал мою талию одной рукой, а второй растирал бедро, и так по очереди, то левое, то правое. В такие моменты я особенно злилась на него. Он заботился обо мне. Говорил, что ненавидит, и другие обидные слова, а все равно, когда приходило время, заботился. Так зачем быть таким злым? Почему нельзя просто перебороть себя? А я бы простила его сейчас, после всего, что он сделал?

Только я подумала, что он еще не сделал ничего непоправимого, и несколько добрых поступков и ласковых слов могли бы кардинально изменить ситуацию… Его рука заигралась и оказалась на внутренней части моего бедра. Я думала, мы попадем в аварию, когда он как бы невзначай, случайно провел большим пальцем вдоль моих трусиков. Я ничего не могла сделать с чертовым платьем. Оно не позволяло развести ноги достаточно широко, пока было натянуто вниз. Но Рома не должен был видеть этого. Он должен был смотреть вперед, на дорогу, держаться за меня и не мешать. Не так…

Я остановила его ладонь, вцепившись в пальцы. Он боролся со мной несколько секунд, но все же вернул руку на мою талию, после чего я почувствовала его тяжелое дыхание на свое шее. Он уперся лбом в мой шлем, и начал долбиться об него, как об стену, совсем не думая о том, что мне это мешает водить, черт возьми.

Не выдержав, я сбавила скорость и остановилась у обочины. Он отпустил меня мгновенно и спрыгнул с байка, словно тот вспыхнул.

— Ты можешь просто держать свои долбанные руки при себе? — заорала я его спине. Он положил ладони на затылок и сжал свои волосы. Выдохнул. Развернулся ко мне с жестким взглядом и плотно сжатыми челюстями.

— Я за руль, — выдал он и пошел к байку. Я встала перед ним, загораживая путь.

— Да щас! Разбежался. Ты пьян и в принципе по жизни не в себе.

— Я, блядь в себе! — заорал он так, что я отшагнула. — Я, представь себе, вполне живой. А ты в этом ебучем платье просто нарываешься. Не хочу тебя видеть! Не хочу к тебе прикасаться! Не хочу тебя!

Возможно, он хотел сказать что-то еще. Он открыл рот, но так и не договорил. Прошел мимо, задев плечом, и влез на байк. Я прогнала потрясение и отправилась следом сразу же, потому что все еще боялась быть оставленной на трассе. Аккуратно взобралась позади Ромы, стараясь не касаться его, и схватилась за сиденье.

— Что ты делаешь? — раздраженно процедил он.

— Ты же сказал…

— Я знаю, что я сказал. И ты знаешь, что я имел в виду. Перестань сейчас ломать комедию и обними меня.

— Почему тебе можно ломать комедию, а мне нельзя? — спросила я из вредности.

Не ответил. Но заставил двигатель реветь, чтобы испугать меня. Я обняла его, и он резко тронулся с места. Пришлось держаться крепче, потому что манера езды стала еще более агрессивной. И это не изменилось до тех пор, пока мы не въехали в поселок. Там, когда пришлось маневрировать на поворотах, Рома, кажется, успокоилась. Я почувствовала это по его телу. Движения стали уставшими, ленивыми и плавными. Он сбавил скорость у ворот нашего дома и заглушил мотоцикл. Мы действовали тихо и на удивление слажено. Я открыла калитку, он вкатил байк. Я придержала дверь гаража, он его припарковал. Я сняла шлем, вложила внутрь документы, а он ключи. Осталось все вернусь в кабинет Славы.

— Кажется, они спят, — произнесла вслух. Ни в одном окне не горел свет, стояла гробовая тишина. Рома проверил время на часах.

— Два ночи, — озвучил он. Я собралась идти в дом. Но ноги застыли, и на языке крутился вопрос.

— Это останется в секрете?

— Что именно? — спросил он, пробуждая во мне все те неправильные воспоминания.

— Поездка на мотоцикле, — уточнила я.

Он медленно кивнул. Я помнила про третью просьбу. Но Рома, кажется, забыл. Да и к тому же мы больше не были в клубе, так что…

— Хорошо, — подытожила я. — Это была дурацкая ночь, благодаря тебе. И я надеюсь, мы больше никогда не будем развлекаться вместе.

Он фыркнул. Но от того, что его губы расползлись, поморщился. Я тоже поморщилась, представив его боль.

— Идем спать, — произнесла я примирительно. — У меня есть заживляющая мазь. Так и быть, дам. Что ж с тобой уже делать.

Он перебил мое ворчание коротким:

— Не надо.

А потом посмотрел в сад. Я сразу поняла, о чем он подумал.

— Пойду скупнусь. Вода лечит лучше всяких мазей.

Я скривилась, когда он уже отвернулся и зашагал в сторону двери. Я же направилась к другой, которая вела в дом. И только вставила ключ в замок, Рома меня поразил:

— Пошли со мной, — прозвучало бодренько.

Округлив глаза, я уставилась на него в полутьме.

— Куда? В бассейн, что ли?

Кивнул.

— Я не умею плавать, — напомнила я с укором. Он ведь знал! — Да и к тому же… Плавать с тобой точно не хорошая идея.

Рома подпер дверь. Я видела его плохо, только контуры и очертания, но мне хватило, чтобы понять, что он не собирался отступать.

— Ты мне должна еще одно желание, — лениво протянул он.

Значит, не забыл.

— Дома это уже не считается.