Капкан. Ты самый опасный для меня

— Я пытался научить тебя, но ты ведь не хочешь слушать. Тот проект совершенно необдуманный. Сырой и изначально провальный. Ром, ну пойми. У тебя нет опыта ведения собственного дела. Я не могу просто дать тебе лям, зная, что завтра от него ничего не останется. К делу нужно подходить с толком.

— Все хорошо, пап. Я ведь больше ни о чем не прошу тебя. Разобрался сам.

Вот теперь Рома действительно звучал ровно. Спокойно, уверенно, как человек, который знает, о чем говорит. Как сын, не держащий обид на своего отца. Я лишь надеялась, что Слава услышит его плавное и осмысленное «все хорошо», поймет. Отчим опять замолчал на короткое мгновение.

— Если хочешь вернуться к нему, давай обсудим еще раз.

— Не хочу.

— Ты уверен?

— На все сто.

Я даже не понимала, о чем речь, но почему-то за Рому пробрала гордость. За его твердокаменное «Не хочу». Похоже, он действительно не нуждался в подачках. А он именно так воспринимал желание отца помочь.

— Ты задумал новое дело, верно? — спросил Слава. — Поделишься?

— Позже, — вот и весь немногословный ответ. Рома, конечно, тот еще конспиратор. Я точно так же вытягиваю из него по слову. Но тем интереснее. Он впускает меня к себе по крохотным шажочкам, делится собой частичками, и мне их хватает, чтобы утолить любопытство, но всегда мало, чтобы вот так просто взять и отпустить.

Продолжение их разговора я подслушивать не стала. Все же поднялась к себе, вспомнив просьбу мамы прибраться. У нас с ней еще в первый день был уговор — первый этаж убирает она, второй на мне. Рома всегда был чистюлей, что меня поражало и несказанно радовало, но заменить постельное белье на его кровати все же надо было.

— Хоть ты здесь и не спишь, — ворчала я, стягивая наволочки. Когда дело дошло до простыни, пришлось поднять матрас. Я так и замерла с зависшей в воздухе рукой. Под матрасом обнаружилась раскрытая сумка, полностью забитая купюрами. Почти все крупные — наши и в валюте — некоторые скручены ролами, другие просто сложены пополам. Но сразу ясно, что сумма здесь немаленькая.

— И что ты там забыла? — раздался голос у двери. Жар опалил мою шею, я не сразу смогла посмотреть на Рому. Да, он застал меня не в лучшей ситуации. Я ведь не собиралась рыться и тем более не претендовала на все это добро. Но мне стало страшно. За него.

— Ты ограбил банк? Или это все же бои без правил?

Он сложил руки на груди, всем видом показывая, что отвечать не собирается.

— Я никому не скажу.

— Знаю. Потому что я ничего не скажу тебе.

— Почему?

Рома слегка наклонил голову вперед и проговорил тихо, но также уверенно, как говорил с отцом чуть ранее:

— Чтобы у тебя не было проблем.

Он отошел от двери и опустил каркас кровати.

— Ты ничего не видела. Ты ничего не знаешь. И я спокоен.

— Но я-то не спокойна, Ром! — возмутилась откровенной глупости этой странной логики. — Я видела и Черта, и всю его компашку, и синяки, а теперь вот это. Ну, знаешь, фантазия у меня огого! Только почему-то в темную сторону клонит.

Он улыбнулся уголком губ. Но глаза при этом оставались совершенно серьезными, сканирующими. Я и правда таким его еще не знала. Вот и новая неизведанная сторона — коварный расчетливый Роман Лисицкий, у которого свой особый хитрый план. Я тоже часть его?

— Допустим, я ограбил банк, — произнес он и улыбнулся шире. — Это что-то бы изменило между нами?

— Ты испытываешь границы наших секретных отношений? Зачем?

Рома пожал плечами.

— Испытание правдой не все проходят. Хочу узнать, пройдем ли мы.

Я покачала головой, вдруг ощутив пощипывание в носу. Правды захотелось? Что ж, я сейчас собиралась сказать весьма правдивую вещь.

— Мы не пройдем даже признание родителям. Рассыплемся, как карточный домик.

Рома лег на кровать, задумчиво уставившись в потолок.

— А вот если бы ты ограбила банк, я бы тебя простил.

Он опять все свел в шутку, а я не могла переключиться в режим «беззаботность». Лучшее, что я могла — уйти. И почти так и сделала, но братец, как всегда играл по своему сценарию. Он поймал меня за ногу, притащил на кровать и обнял так, что не пошевелиться.

— И если бы родители о нас узнали, я бы не стал отрицать, — проговорил на ухо все так же невозмутимо, до ужаса раздражающе.

— Что? Ты с ума сошел?

— Хочешь, скажу, о чем я думал утром, когда прятался за дверью от твоей мамы?

Вздохнула.

— Ну, скажи хоть это.

— Я думал, что это дебилизм какой-то. Мне не понравилось. Прятаться не понравилось.

Я перекатилась и уселась на нем верхом, не стесняясь показывать шок от данного заявления. Пускай странная поза для серьезного разговора, но мне она придавала уверенности.

— Ты сейчас серьезно? Ты вообще представляешь себе эту сцену? Мама входит в комнату, а там мы! И ты такой… — я спародировала его голос так нелепо, как могла: — Все окей! Мы так каждую ночь делаем. Просто братско-сестринский секс!

Рома хмыкнул.

— Она будет в ужасе.

Я шлепнула его, потому что он вывел меня из себя. Он прекрасно знал, как это сделать.

— Только попробуй так поступить! Я тебе глаза выцарапаю.

Он покачал головой и поразил меня до глубины души все тем же пугающе-настойчивым тоном: