Капканы на баранов

Такие слова мне, безусловно, льстили, если только моя собеседница считала, что у нас с Элис был действительно роман, а не интрижка, но я предпочел не заострять внимание на этой теме и задал другой интересующий меня вопрос:

– А вы работаете здесь?

– Да, я работаю инструктором в дайвинг-центре при отеле. Но после инцидента с русским туристом на время, пока устанавливается степень моей вины, как ответственного за безопасность погружений, мне запретили набирать группы. Вот я и сижу здесь без дела. Кстати, меня зовут Амата.

– Очень приятно, Амата. Я – Эрик. Эрик Хансен. Так это вы были инструктором в их группе?

– Да, а Элис вам разве не рассказывала?

– Нет, обо всем, что связано с утонувшим русским, она не хотела разговаривать. И всеобщий интерес в связи с этим очень ее угнетал.

– Впрочем, это неудивительно. Зная, от каких проблем она сбежала, история, в которую угораздило вляпаться здесь, уверенности и спокойствия ей точно не добавила.

– Да, я помню, видел несколько раз, как Элис общалась с лейтенантом Шакуром и как эта тема каждый раз выбивала ее из колеи. Амата, а что вообще тогда случилось во время погружения?

– Я сама не знаю. Странно все как-то произошло. Мы набрали группу, провели инструктаж, как положено, показали, как все работает и даже отработали с каждым пробное погружение в бассейне. Только потом вышли на катере в море, и то недалеко. А перед отправкой каждый при мне проверил свое оборудование. Все было исправно.

– А как люди себя вели? Нормально? Ничего странного не заметили?

– Если вы об этом русском, Эрик, то он единственный, кто из всей компании мне не нравился. Слишком самоуверенный был, постоянно спорил и не хотел слушать, что ему говорят. Кстати, я всем помогала надеть костюмы и подготовить баллоны, кроме него. Он все делал сам и никого к себе не подпускал.

– Он общался с кем-нибудь из группы?

– Нет… Только с Элис немного и то задолго до отплытия и погружения. А так старался держаться особняком. Точно помню, что после того, как я помогла со снаряжением ей, она предложила помочь ему надеть и поправить за спиной баллоны, но он нагрубил в ответ. Знаю, что нельзя о покойниках плохо отзываться, но этот русский был очень неприятным человеком.

В общем, случилось то, что он просто не до конца закрыл клапан запасного баллона, который потихоньку стравливал кислород, пока мы собирались и плыли к месту погружения. А непосредственно перед погружением он, видимо просто не проверил давление в баллоне еще раз. Вот и получилось, что, израсходовав запас кислорода в основном баллоне и задержавшись под водой, когда я дала команду на всплытие и сама с остальными новичками стала подниматься на поверхность, он запаниковал, выплюнул загубник и хапнул в легкие воды. Вот и все.

– А Элис? Она могла ему чем-то помочь?

– Не знаю. Теоретически – да. Она говорила, что увидела все, когда тот уже выплюнул свой бесполезный загубник. По-хорошему ей надо было дать ему подышать из своего баллона и так, дыша по очереди, обоим медленно всплыть на поверхность. Но все запаниковали, вовремя не сориентировались, и трагедия все-таки произошла…

Я с сочувствием кивнул в ответ, но не мог удержаться и не задать вопрос, который по неизвестной мне причине все-таки крутился в моей голове. Тем более что телефонный звонок внутри здания заставил молчаливого свидетеля нашего разговора, подпиравшего плечом стену, покинуть нас.

– А сколько всего человек было в группе? – спросил, наконец, я. – Я слышал, что семеро…

– Это на момент отплытия к месту погружения, и вместе со мной, а так… – Амата вдруг насторожилась. – Стойте, Эрик… Не хотите ли вы сказать, что это вовсе не было несчастным случаем?

– Вам только сейчас этот вопрос пришел в голову?

– Я не думала об этом… честно…

– Вы не договорили, Амата. Семеро вместе с вами, а так…

– Восемь. Изначально нас было восемь, но одного я забраковала.

– Почему?

– Он был пьян. Ну, на вид вроде ничего так, и указания все мои послушно и правильно выполнял, но разило от него конкретно. Я ему тогда сказала, что он может отправиться в море с нами, если хочет, но в воду я его не пущу. И он вообще отказался плыть. Сходил, пока мы собирали свои манатки, в ресторан за бутылкой пива и с тоской наблюдал за нашими приготовлениями со стороны.

– И кто этот человек?

– Я не знаю, как его зовут… Рыжий такой с залысинами, весь в веснушках. Добродушный с виду, но с кривой улыбкой и кривыми зубами… Да, вы видели его, наверное… Не знаю, как еще описать, чтобы вы поняли.

16

Вернувшись в свое бунгало, я долго пребывал в странном состоянии опустошенности, непонимания и отрицания очевидного. Потом в приступе внезапно накатившей бессмысленной ярости, порожденной осознанием собственной беспомощности, я сгреб со своей кровати подушку и жестоко ее избил. Ей-то было все равно, спят на ней или используют вместо боксерской груши. Хотел даже порвать к чертям, но остановился, почуяв обонянием едва уловимый аромат, который она источала. А ведь он до сих пор не выветрился – аромат духов Элис. За столько времени.